— Такаши, у нас еще есть время бегло осмотреть дом? Каков наш текущий график? — спросил Прескот.

Дворецкий поправил очки.

— В вашем распоряжении два часа до ужина. Завтра состоится коронация, а сейчас вам стоит отдохнуть. Уверен, жители Новой Шотландии довольны тем, что вы вернулись. К тому же вы кажетесь более счастливым, чем прежний Прескот, который жил во дворце. — Взгляд Такаши переместился на меня, и в его темных глазах промелькнуло нечто вроде уважения.

Я почувствовала к нему симпатию.

— Он мне нравится, — шепнула я Прескоту.

— Сильвер, ты больше такое не скажешь, когда он педантично погонится за тобой с утюгом, если ему покажется, что на твоих штанах есть складка, — проворчал он. — Только не позволяй ему убаюкивать себя. Такаши — та еще головная боль.

— Буду считать это за комплимент, — заявил Такаши, повернулся и повел нас к входу во дворец.

Когда мы вошли внутрь, я удивилась: здесь было сумрачно, окна оказались маленькими, и отчетливо чувствовалось, что здание возведено не в прошлом веке, а гораздо раньше.

Тем не менее несколько солнечных лучей освещали ковер на полу, который приглушал наши шаги. Слева находилось что-то вроде приемной, и я разглядела на позолоченной бликующей табличке имя Такаши.

Наверное, если дворецкому становилось скучно, он обязательно полировал эту штуковину и тихо посмеивался.

— Дважды в день здесь проводятся туристические экскурсии: в десять утра и в два часа дня, — объяснил Такаши, увидев мой озадаченный взгляд. — Личные покои, конечно, являются частными, как и западное крыло. Если пожелаете, можете присоединиться к группе, чтобы узнать больше о дворце, его убранстве и об архитектурных деталях.

— Раньше я так часто делал, когда удавалось, — вставил Прескот.

Алекс прыснул.

— Если я не забыл… мы стреляли в туристов из водяных пистолетов.

Прескот усмехнулся. Я закатила глаза и последовала за Такаши. Мы свернули налево, и я заметила открытую дверь, которая вела в круглый оружейный зал, куда наверняка водили туристов. Супер — еще больше орудий убийства! Теперь, по крайней мере, я знала, где мне следует держаться подальше от недоброжелателей.

Теперь мы шагали по узкому проходу. Ковер продолжал приглушать шаги. Повсюду был антиквариат. Длинное зеркало в тяжелой раме впечатлило меня, и я украдкой кинула взгляд на свое отражение. В напольных вазах красовались цветочные композиции, в том числе из роз, которые источали сильный аромат. Рыцарские доспехи внушили мне чувство тревоги.

Такаши замер напротив старинного лифта. Кабиной являлась древняя «коробка», которая поднималась наверх при помощи допотопного механизма. Прескот сразу побледнел. Клаустрофобия иногда давала о себе знать, и лифт явно не радовал парня.

— Может, лучше пойти пешком? — предложила я.

Он сглотнул и покачал головой.

— Нет, давай прокатимся в адском ящике. Но ты должна держать меня за руку.

Я кивнула. Наши пальцы соприкоснулись. Я пожала плечами, покосившись на Такаши, который безмятежно улыбнулся.

— Багаж нашей гостьи будет доставлен в покои мистера Прескота. Однако если мисс Сильвер захочет иметь отдельные апартаменты, у нее не возникнет сложностей. Я заранее позаботился о Синей комнате на четвертом этаже. Мистер Алекс, в вашем распоряжении комната, к которой вы привыкли. Ваша бабушка уже здесь.

— Здорово, — пробормотал Алекс и скорчил недовольную гримасу.

Что? Я прокручивала информацию в голове, пока не поняла, что у Прескота и Алекса одна и та же бабушка.

Такаши откашлялся.

— Если вам что-то нужно, просто воспользуйтесь телефоном.

— Спасибо, Такаши, — ответил Прескот, и мы вошли в кабину.

Я успокаивающе сжимала его руку, пока древняя штуковина со стоном ехала наверх. Прескот тяжело дышал, но держался. Наконец кабина остановилась, и мы выбрались в светлый коридор.

— Третий этаж всегда занимали члены семьи Блумсбери, — объяснил Прескот, пока я выглядывала из окна, выходившего прямо на море: волны так и обрушивались на каменные стены.

Я обернулась и удивилась: Алекс до сих пор стоял в лифте.

— Ты не пойдешь с нами?

— Нет. Ван Клеммты живут на четвертом этаже. Кстати, мы здесь редко бываем, поэтому останавливаемся в гостевых комнатах, — насмешливо сказал Алекс. — Но все в порядке. Увидимся за ужином. В любом случае мне надо составить план побега, если бабуля увидит меня. — Он закрыл решетчатую дверцу, нажал кнопку на старинной панели, и развалюха с жужжанием и стонами снова пришла в движение.

Я поморщилась. В эту смертельную ловушку меня больше не заманят. Прескот одобрит мое решение.

— Оскар живет на третьем этаже? — поинтересовалась я, пока мы шли по коридору.

— Будущий король живет со своей семьей на втором этаже, — ответил Прескот, увлекая меня к двухстворчатым дверям из красного дерева. — Прошу, Сильвер.

Прескот открыл одну из створок, и я первой переступила порог. На деревянном полу лежал ковер. Неприкрытые половицы слегка заскрипели под моими шагами. Над каминной полкой висел плазменный телевизор. Вдоль стен стояли диваны с яркой обивкой: они выглядели так, словно были из разных веков. Шкаф со стеклянной дверцей оказался уставлен трофеями и прочими наградами, которые мерцали в лучах солнца, там же лежали учебники и другие книги.

— Слева — спальня и ванная комната. А здесь, в гостиной, есть балкон.

— Уютно, — отметила я.

Прескот радостно улыбнулся.

— Хочешь перекусить? Ты ведь проголодалась? — спросил он, направляясь к столу, на котором стоял серебряный поднос с блюдом мини-сэндвичей, столовыми приборами и фарфоровым чайником с цветочным узором. Из носика чайника поднимался горячий пар.

Я не шевелилась, наслаждаясь кратким, но бесценным моментом. Я просто смотрела на Прескота. На этого замечательного парня. Когда он наклонил голову, чтобы налить мне чашку чая, неловко орудуя здоровой рукой, я впервые заметила на его шее родимое пятнышко в виде полумесяца. Золотистые солнечные лучи проникали в комнату, и теперь я в буквальном смысле слова увидела Прескота в новом свете.

Нам просто не хватало времени, чтобы друг друга рассмотреть. Но ведь я и не осмеливалась присматриваться к его телу, и решилась на это лишь недавно. И я знала, что каждая особенность, которую я обнаружу, заставит меня влюбиться в Прескота еще сильнее.

Любовь пугала меня до чертиков. Она была опасной, неукротимой, бурной и просто не поддающейся здравому смыслу. Романтизировать ее глупо, однако именно поэтому она была могущественной. Она не позволяла себя контролировать. Никому и никогда.

Я захотела запечатлеть навсегда это драгоценное мгновение. И я запомнила Прескота, сохранив в памяти все: и густые волосы, и волевой подбородок, и широкие сильные плечи. Я хотела сберечь этот образ, который тоже станет воспоминанием и будет согревать меня в течение жизни.