Тимофей тяжело вздохнул.

— Эх, вы, люди-человеки, — произнес он с ноткой осуждения в голосе. — Слишком много сомневаетесь, всего боитесь, дрожите за свою жизнь. Поэтому так и живете.

— Не вини нас, Тимофей, — мягко произнесла Марина. — Мы такие, какими нас создал Господь Бог. Но все-таки мы разные. И не все думают и поступают, как мы с Олегом. Отсюда и войны, и прочие беды. Но подумай сам: разве война — это хорошо? Вспомни Ратмира. Как война разлучила его с сестрой, лишила семьи. Я не хотела бы такой судьбы для себя и своих детей. А ты для нас?

— Что ты! — почти замахал на нее руками Тимофей. — Типун тебе на язык! Хуже войны я не знаю ничего. Но Гавран… Это другое.

— Вот так всегда, — грустно улыбнулся Олег. — Как только это касается нас лично, мы говорим — это другое. Как будто что-то изменилось, и нравственные или юридические нормы претерпели метаморфозу. А ведь все осталось прежним. Меняется только наше сознание и отношение к событиям. А разве это хорошо? Если пытаться менять мир каждый раз, когда это кажется выгодным для тебя, то что это будет за мир? Искаженный мир. Лично я не хотел бы жить в таком мире. И своим детям этого не пожелал бы.

Тимофей тяжко вздохнул.

— Вы меня совсем замучили своими умными разговорами, — пожаловался он. — Пусть Гавран сам решает, как ему поступить. Я не буду ни потворствовать ему, ни разубеждать. А тебе, жрец Горыня, надо будет принять участие в похоронах внука Гаврана. Гавран заслуживает того, чтобы жрец Велеса проявил к нему уважение.

— Когда? — спросил Олег, переглянувшись с Мариной и получив ее молчаливое согласие.

— Сегодня на закате. Кстати, ты не против, чтобы внука Гаврана похоронили на участке между Усадьбой волхва и лесом? Это родовое кладбище семейства Гаврана, если ты не знал.

— Конечно, я не против, — сказал Олег. — И я даже скажу несколько слов на поминках, если ты так хочешь.

— Только не то, что ты говорил мне, — попросил Тимофей. — Сейчас не время и не место для таких слов.

— Не считай меня бесчувственным идиотом, — обиделся Олег. — Я приверженец Конфуция, а не Сократа, которому истина была дороже друга. Никогда не понимал этого.

— Вот и молодец, — примирительно произнес Тимофей. — И кстати, не пора ли нам позавтракать? А то за разговорами все простынет на столе. Как говорится, война войной… А Марине надо хорошо питаться. И расстраиваться ей в ее положении совершенно ни к чему.

— Вот с этим я согласен, — сказал Олег.

— Только не надо так часто говорить о моем положении, Тимофей, — попросила Марина. — А то я чувствую себя каким-то неполноценным человеком. А это не так. Скорее, наоборот. Но тебе этого не понять.

— Куда уж мне, — сморщил свой носик Тимофей. — У меня даже паспорта нет.

— Тимофей! — жалобно воскликнула Марина. — Но ведь я уже извинилась!

— А я простил, — сказал старик. — Просто к слову пришлось…

Глава 53. Пепелище

Наскоро перекусив и оставив Тимофея «на хозяйстве», Олег и Марина пошли в Кулички. Их подгоняло нетерпение. Они хотели поскорее увидеть, во что пожар превратил здание школы, строительству которой они посвятили год своей жизни, и с которой было связано столько планов и надежд. Так человек, которому угрожает опасность, торопит ее приближение, потому что ожидание — худшее и тяжелейшее из испытаний. Домыслы зачастую превосходят реальность. И то, что случается в действительности, бывает намного бледнее, чем красочные фантазии, которые услужливо рисует воображение. То же самое происходило и с ними. Но была еще надежда, которая умирает последней. И где-то в глубине души они надеялись, что катастрофа не столь ужасна, как им представляется.

Однако их ждало разочарование. Здание школы сгорело дотла, как и говорил Гавран. Вместо него теперь было пепелище, да кое-где дымились обугленные бревна, которые не смог пожрать уставший от обильной трапезы огонь. Сильно пахло гарью. Школу строили на пустыре, территорию вокруг Марина мечтала превратить в цветущий сад, по которому могли бы гулять дети. Только это не позволило огню перекинуться на другие дома и спалить весь поселок. Эта мысль была слабым, но утешением, которое только и оставалось Олегу и Марине.

Они уже собирались уходить, когда на своем «козлике» подъехал участковый. Марина подметила, что выражение лица у него уже не то, что накануне, когда она застала его с пистолетом у виска. Пропала обреченность. Лицо Ильи Семеновича выглядело серьезным и деловитым, словно вчерашнего вечера и не было.

— Доброе утро, — сказал он, подходя. — Хотя какое оно доброе…

Олег и Марина промолчали в ответ. Банальных истин говорить не хотелось, а ничего другого на ум не приходило. Они испытали слишком сильное потрясение, чтобы вести светский разговор с полицейским.

— Никогда в Куличках не случалось такого, — после паузы произнес капитан Трутнев. — Поэтому хочу спросить — вы кого-нибудь подозреваете?

— Вы думаете, это поджог? — спросил Олег.

— Первое впечатление именно такое, — ответил участковый. — Причем подожгли сразу с двух сторон. Жаркое лето, дождя давно не было, сухая древесина — занялось мгновенно. И сгорело за считанные часы.

— То есть поджигателей было двое? — продолжал расспрашивать Олег. — Вы это хотите сказать?

— Экспертиза покажет, — уклонился от прямого ответа капитан Трутнев. — А вы припомните, пожалуйста, не угрожал ли вам кто-нибудь в последнее время. Может быть, вы с кем-то поссорились. Или что-то не поделили. Подумайте, прежде чем ответить.

— Ни с кем мы не ссорились, — щеки Марины покраснели от волнения. — И делить нам нечего. А если кто и угрожал, так это отец Климент вечными муками в загробной жизни. Но сомневаюсь, что он решил поджечь школу, чтобы мы воочию представили себе адский пламень.

— Подожди, Марина, — остановил ее Олег. — У меня был один неприятный разговор накануне. Я хотел забыть о нем и, кажется, почти получилось. Но вы, Илья Семенович, своими расспросами напомнили.

— С кем и о чем вы говорили? — спросил участковый. Глаза у него чуть прищурились, как это бывало всегда, когда начинала работать его профессиональная интуиция. — Если я верно вас понял, это было вчера?

— Да, утром, — сказал Олег. — Я встречался с главой компании, чьи автомобили заняли площадь и, судя по всему, собираются захватить все Кулички. Его зовут Иннокентий Павлович. Он предложил мне встать на его сторону, я отказался. Но он не смирился с этим и дал мне время на раздумье. Неужели вы думаете?..

— Пока я не думаю, а только собираю информацию, — снова ушел от ответа капитан