Сам он видел сотни снимков Лекси Темплтон. Ангельское личико и губки, словно созданные для минета. Сиськи и зад, за которые можно умереть, но при этом девочка высокого класса. Такая женщина может заполучить любого мужика. Но она выбрала седой, старый скелет, у которого, правда, денег куры не клюют и характер доверчивый, как у ребенка.

Может, Макгрегор ничего не опасался, потому что леди сама богата? Если так, он еще больший глупец, чем кажется с первого взгляда.

Неужели ему неизвестно, что чем женщина богаче, тем жаднее?

Утром в пятницу Макс сидел в своем офисе, глядя на фотографии в рамках, украшавшие письменный стол. Его мальчишкам, Джорджу и Эдварду, уже пять! Офис Макса был заставлен и увешан их снимками, на которых они всегда держались за руки и улыбались в камеру. Были здесь, конечно, снимки Аннабел и Ив – того времени, когда она была молодой, ослепительно красивой девушкой. Но Макс любовался только сыновьями. Их невинность словно наполняла комнату солнечным светом.

Таким, наверное, должно быть детство. Счастливым. Чистым.

Но тут в комнату ворвался Огаст Сэндфорд:

– Вы видели сегодняшние цены на наши акции? Что, черт возьми, происходит?!

Время не было благосклонно к Огасту Сэндфорду. Когда-то густые каштановые волосы редели, постепенно обнажая череп. Мышцы заплыли жиром. «Крюгер-Брент» сделала его богатым человеком – на бумаге. Но сегодня утром Огаст увидел, что стоимость этой бумаги снизилась на пятнадцать процентов. Тяжкое бремя в виде жены, троих детей и требовательной любовницы было почти невыносимым. Поэтому бедняга постоянно находился в состоянии страшного стресса. Сегодня утром пятна пота под мышками расплылись едва ли не по всей рубашке. Еще чуть-чуть, и с него начнет капать.

Макс вывел на экран канал «Блумберг», на котором показывались котировки. Иисусе!

– Какой-то ублюдок играет на понижение! – завопил Огаст.

Кажется, он прав. Кто-то выкупал огромные пакеты акций «Крюгер-Брент» и продавал со скидкой. Остальные брокеры, естественно, считали, что в компании творится что-то неладное, и начинали сбрасывать свои пакеты акций, тоже по сниженным ценам. Проблема состояла в том, что, действуя в таких масштабах, продавец умело превращал прогноз в реализованное пророчество.

– Та идиотская статья в «Уолл-стрит джорнал»! Вот из-за чего началась паника! Сука журналистка изобразила нас чудовищем, не выплачивающим взятые кредиты! Два паршивых займа, и весь рынок на нас ополчился! Хрен ее знает, как она пронюхала о Сингапуре! Вот что интересно бы узнать! – прошипел Огаст.

– Понятия не имею.

– А следовало бы иметь. Вы управляете этой компанией. Секретная информация утекает из нас, как из дырявого гондона, а вы сидите в своей башне слоновой кости и чешете зад!

В висках у Макса пульсировала боль.

Он закрыл глаза.

А когда снова открыл, Огаста уже не было. Слава Богу! Но вместо него откуда-то возник пожилой человек, тяжело опиравшийся на деревянную трость. Сжимавший набалдашник тонкими, усеянными рыжими веснушками руками.

– Чем могу помочь?

Старик покачал головой:

– Нет. Боюсь, мне больше никто не сможет помочь. Слишком поздно.

Голос показался Максу знакомым. Скорбь старика тронула его сердце.

– Слишком поздно для чего, сэр? – мягко спросил он. – А вдруг я смогу помочь?

– Слишком поздно для всего. Видите ли, я мертв. Мой мальчик убил меня. – Из ноздрей старика вдруг поползла омерзительная зеленая слизь. – Почему ты сделал это, Макс? Я так тебя любил…

Кит?!

Жуткий, невыносимый смрад наполнил офис. Макс, задыхаясь, схватился за столешницу.

– Убирайся! Ты мертв! Вон отсюда! Оставь меня в покое!

– Макс?!

– Я сказал: вон!!!

Огаст Сэндфорд тряхнул его за плечи.

– Макс! Вы меня слышите? С вами все в порядке?

– О Господи! Я убил его!

– Убил? Кого?!

Только этого им сейчас и не хватало! Председатель правления, у которого съехала крыша.

Макс медленно выплывал из кошмара. Ужас постепенно таял.

Все хорошо. Он в своем офисе. Здесь Огаст. Это сон, только и всего. Просто сон.

– Извините…

Он слабо улыбнулся Огасту:

– Слишком велик стресс. Я в полном порядке.

– Черта с два!

Макс вынудил себя смотреть на монитор. Там творилось нечто невообразимое. И он не представлял себе, что предпринять. Как остановить это цунами.

Видя его нерешительность, за дело принялся Огаст:

– Необходимо собрать совет директоров. Прямо сейчас. Узнать, кто играет на понижение. И почему. Если все дело в тех кредитах, с этим мы справимся. Но нужно действовать быстро.

Он поспешил выйти.

Макс тупо уставился на открытую дверь, почти ожидая появления призрака отца.

Аннабел права. Он нуждается в помощи.

Он нажал кнопку переговорного устройства:

– Скажите членам совета, что я объявляю срочное совещание.

Монитор зловеще мигал.

Минус пятнадцать процентов…

Шестнадцать…

– Чтобы все были здесь через четверть часа.

Лекси разбирала свой стол в «Темплтон», когда Дэвид Теннант постучал в открытую дверь офиса.

– Заходите, – тепло улыбнулась она. Дэвид не вернул улыбку. В его глазах стыл лед.

– Я пришел отдать вам это.

Он вручил ей белый запечатанный конверт.

– Судя по вашему лицу, это не преждевременная рождественская открытка? – пошутила Лекси.

– Нет. Это мое заявление об отставке.

Лекси растерянно уставилась на него.

– Вы это серьезно?

– Как нельзя более. Я думал, мы партнеры, Лекси. Но партнеры не обманывают друг друга.

– Дэвид! Я никого не обманывала.

Теннант недоверчиво покачал головой:

– Не обманывали? Да последнее время вы только этим и занимались. Лекси, вы безжалостно ограбили собственную компанию, невзирая на все обещания остановиться. На те наличные, что у нас остались, и хот-дог не купишь. Вы отказались объяснить мне и всем нам, что именно покупаете.

– Я ничего не покупала, – честно ответила Лекси. – Правда, одно время приобретала предприятия.

– У «Крюгер-Брент»?

– Да, но давно уже этого не делаю.

– Неужели? Так где же деньги?

Лекси повертела в руках тяжелое стеклянное пресс-папье.

– Боюсь, что не смогу вам объяснить, – пробормотала она, не глядя Дэвиду в глаза.