— Сколько раз Белла Фоксли наведывалась в тот дом по вечерам между двумя падениями кузена? — спросила миссис Брэдли.

— Не знаю. По ее собственным словам, после первого падения она вообще туда не ходила. А по словам жены, она ходила туда раза два или три.

Самое забавное началось, когда дело дошло до показаний медиков. Обе стороны представили их в большом количестве, но там было столько противоречий, что невольно возникало сомнение в их познаниях в области анатомии и непреодолимое желание в случае чего обращаться к целителям. Думаю, что в оправдании Беллы разногласия между медиками сыграли не последнюю роль. Присяжные засомневались, хотя я лично считаю, что она была виновна.

— А что говорили доктора?

— Медики со стороны защиты утверждали, что, если пострадавший упал на голову, даже со второго этажа, он вполне мог получить повреждения, которые уже представил суду судмедэксперт, что не оспаривалось ни одной из сторон. Обвинение, со своей стороны, представило парочку хирургов, утверждавших, что подобные повреждения не могли быть вызваны простым падением, а явились следствием удара по голове, так что его череп был расколот еще до падения.

— Но…

— Да, я знаю. Но, видите ли, разногласия возникли и по поводу того, происходила ли перед падением борьба, поскольку в руке упавшего оказалась пуговица от ее пальто. Я разве вам об этом не говорил? Защита утверждала, что человек, падающий из окна, инстинктивно пытается за что-нибудь ухватиться или просто делает в воздухе хватательные движения. В этом случае пальцы упавшего не были бы сжаты, откуда проистекает, что пуговицу вложили в его руку уже после смерти.

— Жена? — спросила миссис Брэдли, которая ничего не знала о пуговице.

— Именно. Хотя они сочли это всего лишь предположением. Я лично думаю, что обвиняемая положила глаз на своего кузена, жене это, естественно, не понравилось, и она решила ей отомстить. Что отнюдь не говорит о ее виновности. Скорее, наоборот.

— Но…

— Да, я знаю. Но дело в том, что незадолго до этого он уже выпадал из окна. Стороны интерпретируют это каждая по-своему. Обвинение утверждало, что это была либо репетиция, либо неудачная попытка убийства, которую Белла повторила тем же способом, исправив все сделанные ошибки. Защита же не сомневалась, что парень просто тронулся. Кроме того, когда молочник нашел тело, пуговицы в руке мертвеца не было. А местный полисмен, позвонив инспектору, сел на велосипед и поехал в гостиницу к жене погибшего. По его словам, жена находилась там одна и немедленно поехала вместе с ним к дому с привидениями, примостившись на подножке его велосипеда. Там он ее оставил, велев не трогать тело. Это против всяких правил, и полицейскому здорово влетело, но он был простым и добрым деревенским парнем, и, поскольку никто не доказал, что она трогала труп, его сентиментальный жест остался безнаказанным. И тем не менее такая возможность у нее была, и она могла ею воспользоваться.

— А как объяснила эту пуговицу обвиняемая?

— Обвиняемая? Да никак. Ее ответ прозвучал очень туманно. Но это не восстановило против нее присяжных. Они, вероятно, посчитали, что это скорее свидетельство ее невиновности. На одном из свидетелей обвинения красовался кардиган без двух пуговиц. Защитник это заметил, предположив, что свидетель не знает, где потерял эти пуговицы или где они находятся в данный момент. Это был чистый блеф, поскольку тот мог знать, где они, но, будучи человеком неряшливым, о чем говорило его появление в суде в вязаной кофте, мог попросту махнуть на них рукой и не пришивать обратно. По мнению защитника, пуговица могла быть потеряна раньше, а в руку погибшего ее мог вложить либо тайный недоброжелатель обвиняемой, либо настоящий убийца. Как я уже говорил, Беллу спасли от наказания разногласия медицинских экспертов. Присяжные не склонны выносить вердикты на основании заключений специалистов, тем более когда те не могут договориться между собой.

С этим миссис Брэдли полностью согласилась.

— А если не считать пуговицу, почему вы были так уверены в ее виновности?

— Из-за ее манеры поведения и того факта, что я знал историю с морковью, я имею в виду смерть тетушки. Она вряд ли была заинтересована в этом убийстве, если только не принимать всерьез эту версию с шантажом. У нас имелись людей, которые лично знали погибшего, и из них ясно, что он вполне мог быть шантажистом. Его изыскания в области паранормальных явлений могли быть лишь дымовой завесой. Опять же ее показания не выдерживают никакой критики. Весьма странно, что она ушла из гостиницы в полночь, чтобы удостовериться, что с охотником за привидениями все в порядке. Однако вполне возможно — правда, я этому не верю! — что она действительно выкинула подобный фортель и, поговорив с кузеном, ушла.

— Но ведь это относится к первому разу, когда он разбился, но не умер, — возразила миссис Брэдли. — Я вот думаю, а правда ли он умер на том самом месте, где был найден?

— Вы хотите сказать?..

— Если предположить, что его убила она, действительно ли он умер на том месте, где его нашли?

— Обвинение не представило тому никаких доказательств, но я понимаю, к чему вы клоните. По деревне ходили странные слухи — возможно, вздорные, но трудно сказать наверняка — о криках, стонах и прочих ужасах спустя день-другой после его кончины. Но я знаю об этом только понаслышке. На суде об этом не упоминалось.

С минуту помолчав, миссис Брэдли заметила:

— Мне кажется, для ареста Беллы Фоксли не было достаточных оснований.

— Вы просто не слышали показаний жены. Она практически обвинила Беллу Фоксли в убийстве, и коллегия присяжных вынесла соответствующий вердикт. Жена заявила, что Белла убрала кузена, потому что он знал, что она убила их старую тетку. Таким способом она заткнула ему рот и избавилась от шантажа. Она собиралась объявить об этом на суде, и ее с трудом от этого отговорили, поскольку смерть тетушки была оформлена официально, причина установлена местным доктором, который не нашел никаких признаков насилия или отравления, медицинское свидетельство было в полном порядке. Так что не нашлось никаких оснований вновь ворошить это дело. Ведь тогда бы потребовалась эксгумация тела и все, что с этим связано. Хотя обвинение знало о ее заявлении, оно предпочло его проигнорировать и не расценивать как улику — вот так-то, черт побери!

— Понимаю. Жена была весьма пристрастна и недоброжелательна к Белле. Довольно странно, если учесть, что та поддерживала родственников финансово, когда получила наследство.

— Знаю. Обвинение Беллы в убийстве было своего рода навязчивой идеей Мьюриэл, но тут сыграло роль то, что она ревновала ее к своему мужу. Она так на нее озлобилась, что, по словам одного из адвокатов, обвинение опасалось приглашать ее на суд. Они боялись, что она произведет неблагоприятное впечатление на присяжных, которые, как правило, не выносят злобных женщин — и правильно делают. Злость и истина никогда не уживаются, даже если опираются друг на друга.

— Как это верно, — вздохнула миссис Брэдли. — Независимо от того, убивала Белла кузена или нет, сомнений относительно убийства тетки у вас нет?