завышался, он определялся не количеством и качеством затраченного труда, а умозрительными заключениями высших чиновников государства. В результате ВПК превратился в монстра, пожирающего общественное благополучие, а сектор товаров народного потребления безнадёжно отставал.

Новейшие разработки НТП до внедрения в производство успевали морально устареть, период освоения составлял двадцать — тридцать лет в лучшем случае. (Такое положение могло сложится только в результате сознательных действий руководства страны п.а.) Результат подавление революционной инициативы трудящихся масс, внедрение в сознание передовых людей их ненужности и никчёмности.

С другой стороны — раздача земельных участков горожанам (садово-огороднические товарищества п.а.) дало толчок в направлении перерождения сознания части рабочего класса, раздваивая его на общественное и индивидуальное.

Образованные специалисты из идеологического отдела ЦК КПСС твёрдо знали, постепенно естественное чувство (безусловный животный инстинкт, если его не ограничивать п.а.) мелкого хозяйчика возобладает!

Так и произошло. Началась негласная спекуляция участками и стройматериалами, люди начали воровать всё, что «плохо лежит».

ПАРТИЯ в очередной раз ушла от решения проблемы, спрятавшись за кампанию «борьбы с несунами», сдавая позиции мелкобуржуазным поползновениям шаг за шагом.

Результат — огромный потенциал рабочей энергии был отвлечён от производства и направлен в область «индивидуального строительства». Великая страна покрылась тысячами «особнячков» и миллионами щитовых «скворечников».

Так незаметно половина тружеников стала собственниками каких-то личных материальных ценностей, которые при определённых условиях можно превратить в оборотный капитал и прибыль.

Этим не замедлил воспользоваться класс чиновников. Они быстро использовали своё положение в личных интересах.

Социальное расслоение в городе было также заметно, как и в деревне. У большинства тружеников условия жизни не улучшались, по двадцать лет. Живя в коммуналках, общежитиях и вагончиках, рабочие люди разочаровывались в существующей власти. Другие же (не рабочие) меняли машины и квартиры как перчатки. Руководители обкомов и крайкомов превратились в удельных князей, окружённых своей челядью (милиция, суды, прокуратура СМИ и проститутки, народ же всех их вместе именовал обкомовскими блядями п.а.).

Чтобы скрыть от народа свой непомерный уровень потребления пускались на всякие ухищрения вроде: домов рыбака или охотника, спец профилакториев или спец санаториев, куда простому человеку вход был заказан.

Для того чтобы иметь опору в трудовых коллективах и системе советской власти чиновники использовали старый как мир приём «разделяй и властвуй» Поэтому появились орденоносцы и знаменосцы с одной стороны и трудящиеся массы с другой. (появились бессменные депутаты и бессменные выборщики п.а.)

Безответственность, хамство, волокита стали обычным явлением, многие рабочие так и не смогли добиться справедливости. Такое положение двойственности, когда официальная пропаганда долдонила одно, а реально на практике всё было совсем наоборот, привело к утверждению в общественном сознании «деньги не пахнут», «кто смел тот и съел» «не подмажешь не поедешь» и т. п.

Материальное расслоение и моральная деградация привели к тому, что рабочий класс также перестал быть однородным и единым.

В тоже время исторический опыт свидетельствует о том, что чиновничество в период отхода от социализма организуется в отдельный класс, который в результате своего особого положения становится господствующим, если его тенденции к господству ни кем и ничем не ограничиваются. (мой закон переходного периода от капитализма к коммунизму т. е. закон социализма п.а.)

О непотопляемости «номенклатуры» написано и сказано немало, единственно никто и никогда не называл чиновничество классом!

Все признаки класса чиновники-управленцы имеют:

— в сфере разделения труда и производственных отношений они относятся к распорядителям (управленцам),

— в сфере производственных отношений распределения материальных, культурных и интеллектуальных ценностей они являются распределителями,

— и, наконец, все они лишены права наследования и частной собственности.

На лицо вытекающий общий интерес узаконить своё положение, введя право наследования, т. е. частную собственность, как привилегию на власть.

Именно это определяет классовое сознание чиновника и объясняет их жёсткую борьбу за власть.

При этом их борьба сводится не к тому, чтобы эту власть захватить она и так в их руках, а к тому, чтобы власть стала их классовой привилегией.

Если в буржуазных демократиях чиновники даже самого высокого ранга, не являющиеся агентами каптала, относительно капитала являются эксплуатируемыми, то Советская действительность высветила тот факт, что с национализацией капитала и установления государственной собственности старые эксплуататорские классы подавляются и прекращают своё существование, так как лишаются экономической основы, чиновничество же наоборот: используя своё особое положение, объективно становится приёмником эксплуататорских функций, так как является агентом государственного капитала.(это мой второй закон социализма п.а.)

Этот основополагающий факт так и не был изучен современными «заказными» теоретиками, да и сама теория после смерти Сталина была извращена и опошлена ими же. А ведь именно классовый подход в анализе общественных процессов позволяет твёрдо стоять на позициях марксизма-ленинизма.

Сегодня необходимо избавиться от этой шелухи пятидесятилетнего застоя, осознать объективно существующий факт, что чиновничество к 1985 г. полностью сформировалось как класс.

В силу своего особого положения номенклатура превратилось в самую влиятельную силу общества. В движущую силу, так как общественный договор, изменённый хрущёвцами после 20 съезда КПСС, больше не ограничивал и не сдерживал объективные тенденции естественного перерождения чиновничества в номенклатуру. (это мой третий закон социализма п.а.).

Caми по себе чиновники, даже в условиях разрастания бюрократии, но из-за всеобъемлющей централизации в количественном составе были очень малочисленны. От населения СССР они составляли порядка 0,6 %, то есть 1,8 мл. Человек. Поэтому они активно взялись за поиск более широкой базы, более широкого социального слоя, где можно было бы найти опору и поддержку.

Именно «народная интеллигенция» (не рабочая) и стала их опорой и посредником в отношениях с трудящимися.

Для того, чтобы опора была более реальна и внушительна был создан образ технократии, этакой производственной интеллигенции, которую отделили от рабочего, класса обозвав ИТР, и объединили с администрацией предприятий, подкупив небольшими привилегиями: ненормируемый рабочий день, увеличенный размер премий, дополнительный отпуск и т. п.

Из выше изложенного напрашивается вывод: — «В период коммунистического строительства общественный договор (конституция законодательство п.а.) должен включать меры и механизмы, которые ежеминутно и ежечасно должны подавлять объективные тенденции к перерождению социалистического общества и его членов. (Подавлять действие «Закона перерождения» п.а.)

«В результате действия объективных законов экономического характера (наличие коллективной и государственной собственности, товарно-денежные отношения, ориентация производства на прибыль, разделение труда, «Закон перерождения») государство рабочих и крестьян (конституция СССР 1936 г.) к 1985 г. перестало быть таковым.

В обществе произошло расслоение классов колхозников на зажиточных и бедноту, рабочих на собственно рабочих и рабочую аристократию, но главное это организация чиновничества в класс, опирающийся на народную интеллигенцию.

К этому можно добавить криминализацию чиновников их сращивание с преступным миром. Многие пытаются организованную преступность связать с перестройкой это в корне