Организованная преступность — это социальная болезнь общества, и появилась она задолго до появления Горбачева на КПССовском Олимпе.

Организованная преступность появилась тогда, когда чиновник решил использовать своё «особое» положение в личных, корыстных целях создал преступное сообщество и преступил закон.

Отставание жизненного уровня большинства Советских граждан от небольшой кучки чиновников и их криминально-интеллигентского окружения у одних вызывали раздражение и недовольство, у других — апатию и пьянство.

Кризис в советском обществе совпал с чередой «случайных» смертей первых руководителей партии и государства, что явилось катализатором массового недовольства трудящихся.

Класс чиновников быстро сориентировался в сложившейся ситуации и использовал широкое недовольство народа в своих корыстных интересах.

В массы был запущен поток разоблачительных компаний против КПСС и Советской власти (узбекско-кремлёвское дело, репрессии народов России органами КГБ и т. п.) многие документы были откровенно сфабрикованы спецслужбами западных стран, но люди, уставшие от зрелища разлагающейся советской верхушки, готовы были поверить, чему угодно лишь бы наказать эту переродившуюся цековскую сволочь.

Советский Союз был расчленён, КПСС запрещена, изменён политический и экономический строй в образовавшихся республиках.

Однако надо отметить, что не все чиновники желали контрреволюции. Многие считали, что привилегию на власть можно осуществить и при старой советской системе (Горбачёв, Зюганов, Купцов, Рыжков, и пр.). Именно здесь корни многих «оппозиционных» движений вроде ГКЧП, КПРФ, ФНС и т. п.

Основная же масса чиновников, погрязшая в коррупции и лжи, решила идти до конца и добиться своих целей не с помощью, каких бы то ни было ухищрений (партия всего народа, Советы народных депутатов именно по такому пути пошёл Китай), а с помощью введения частной собственности и рынка труда. Посадив «трясущихся коммунистов — перестройщиков» в тюрьму, они бросились делить народное достояние, выдав каждому обывателю по ваучеру, приобщили и повязали ответственностью обывателя к разграблению собственного государства.

По истечении десяти лет к 1995 г. ввиду изменения экономических основ деятельности общества, произошло и его социально-классовое изменение.

В сельскохозяйственном производстве появились частные или единоличные хозяева-фермеры, но число их с каждым годом сокращается, в производственном плане их вообще можно не учитывать. Основная масса колхозников осталась привержена коллективной форме хозяйствования и третья часть — это разрушенные колхозы и совхозы, где земля продана под коттеджи для «новых русских», а сами колхозники кто смог, тот уехал, а кто не смог — медленно умирает в заброшенных деревеньках.

Искусственное насаждение капиталистических отношений в производстве ни дали ожидаемых результатов. Частный сектор производства агонизирует, пожирая все инвестиции. До настоящего момента из тех производств, которые остались на плаву и полностью не уничтожены, большинство принадлежит или к коллективной, или государственной собственности. Попытки создать широкий круг предпринимателей провалились, однако переход в коллективную собственность большого сектора экономики не замедлил сказаться на классовой структуре общества.

В результате, так называемой «ваучерной» приватизации, реализованной черномырдино-чубасами под контролем представителей США, рабочий класс в большинстве своём стал выступать одновременно как бы в двух лицах: с одной стороны, как наёмный рабочий, с другой как собственник какого-то количества акций. И хотя во втором случае это чаще формально на бумаге чем материально, однако рабочий фактически стал собственником по отношению к другим участникам приватизации, которые в силу тех или иных причин не смогли реализовать свой приватизационный чек.

Однако необходимо помнить, что коллективная форма собственности в том виде, в каком она существует у нас, является неустойчивой, то есть переходной формой, и уже в настоящее время начат второй этап приватизации (денежный), в результате которой средства производства будут переведены из коллективной собственности в частную форму собственности.

Налицо обратный процесс: рабочий из общественного собственника переведён в коллективного, а затем вообще лишён всякой собственности и определён в пролетарии.

Процесс этот длительный и трудный, и не бескровный. Понимая всю тяжесть возмездия, чиновники (новоявленные капиталисты России), используя опыт буржуазных демократий, в срочном порядке начали создавать опору своему классу. Открыто призвав обогащаться, кто как может, высшие чиновники назвали цифру восемнадцать миллионов мелких торговцев, челноков и прочей мелкой буржуазии определив их как наше будущее.

Видимо можно с какой-то относительной точностью предположить, что социальный срез современной России представляет собой:

— 0,5 мл — человек чиновно-криминальная финансовая верхушка,

— 2,0–3,0 мл. — охранно-криминальных банд,

— 10–15 мл. — челноков-ларёчников,

— 25 мл. — не работающих пенсионеров (эта категория очень быстро вымирает)

— 10–12 мл. — безработных,

— 45 мл. — продолжающих трудиться,

— 35 мл. — детей и инвалидов

— 1,5–2,0 мл. — бомжей, проституток, интеллигенции,

— 4,0 мл. — армия, полиция, ФСБ, МЧС. и пр.,

— 1,0 мл. — студентов.

Эти цифры могут отличаться от реальных, так как статистические данные в буржуазном обществе это всегда «статистические данные», однако количественные изменения не могут изменить социального состава общества. В недалёком будущем закончится формирование этих слоёв в классы.

Окончательное формирование классов и классовых антагонизмов совпадёт в экономике с полным хаосом и развалом во всех отраслях промышленности, в том числе: в энергетике, на транспорте и связи. Социальные конфликты с местного уровня поднимутся до региональных конфликтов.

Активизация рабочего движения будет парализована, ввиду активной деятельности специальных служб СМИ и ренегатов из КПРФ. Возникнет опасность развала РФ или расчленения как это случилось с СССР.

В настоящее время все «лимитчики» от Путина до Зюганова призывают к социальному сотрудничеству и согласию как панацее от экономического краха и гибели государства. Формально в кремле подписан договор, однако всем ясно, что подписанты ни в коей мере не являются представителями противоборствующих классов.

Сотрудничество классов действительно имеет место, например, рабочих и крестьян при социализме — строительстве бесклассового общества. Однако история не помнит сотрудничества рабов и рабовладельцев, крестьян и помещиков, рабочих и агентов капитала. Если посмотреть внимательнее на западные демократии, то увидим, что противоречия между трудом и капиталом увеличивается, приобретая абсолютно непримиримый характер.

Многие скажут, что это не так, что договориться можно для этого есть профсоюзы и закон. Действительно на первый взгляд может показаться, что в буржуазных демократиях научились договариваться и у них там полная идиллия. Однако если посмотреть внимательно, то мы увидим, что количество забастовок даже в период наступления мировой реакции в образе США увеличилось, а требования и формы их отстаивания ожесточились (взрывы, самосожжения, захват заложников, захват муниципальных и производственных объектов). Всё это при тех уступках, на которые вынуждены идти капиталисты в развитых странах.

По официальным данным ООН т. н. «золотой миллиард» — население наиболее развитых капиталистических государств, составляющих приблизительно 20 % от населения мира, располагает 85 % валового мирового продукта, 85 % мировой торговли, 86 % банковского капитала, примерно 70 % энергопотребления.

Почему же там не возникает революций, а трудящиеся ограничиваются лишь экономическими требованиями; причин много, но главная — это достаточно высокий уровень жизни рабочих по сравнению с остальными странами.

По-видимому,