Энрике бросился вперед. Солнечные зайчики рассыпались по полупрозрачному полу, как осколки алмазов. Звери прыгали и рычали на световые блики. Но не все животные были так невнимательны. Для них любая комбинация тепла и движения была причиной броситься в погоню. Краем глаза Северин увидел, как огромная хрустальная росомаха отделилась от остальной группы. Ее голова резко дернулась в их направлении, и она зарычала, кидаясь за ними. Тяжелые ледяные лапы с грохотом ударялись о стеклянный пол.

Красная тепловая сеть становилась все ближе. Энрике старался бежать в ногу с Северином, но тот был недостаточно быстр. Росомаха набросилась на него, выпустив когти. Северин быстро развернулся и врезался в ледяного зверя. Росомаху занесло вправо, и она заскреблась по льду, пытаясь вернуться на прежний курс.

– Не останавливайся, беги! – завопил Северин.

Северин сорвал с пояса зажигательное устройство и швырнул его в разинутую пасть росомахи. Через несколько секунд у него перед глазами вспыхнул оранжевый свет. Он вскинул руку, закрывая лицо от осколков льда, разлетевшегося во все стороны. В ушах стояла ужасная какофония рычания и шипения. Ледяные существа реагировали лишь на свет и температуру. Взрыв привлек их внимание, как кровавый след, оставленный раненой добычей. Северин не мог бежать. Звери окружили его со всех сторон. Он замер, чувствуя, как леденеют его руки. Прямо перед ним выпрыгнул стервятник и щелкнул клювом.

Северин медленно опустил руку, и осколки, спрятанные в рукаве, скользнули в его ладонь. Если он сумеет отвлечь их, то сможет убежать. Он уже почти зажал осколок в руке, когда услышал скрежет стекла о лед. Краем глаза он увидел, как леопард опустился на задние лапы. Его сердце бешено колотилось. Он развернулся в тот же миг, когда существо подпрыгнуло в воздух. В его глазах вспыхнул свет, а ноги заскользили по льду. Северин вскинул руки, чувствуя, как ему в лицо бьет холодный воздух. Животные разбежались в разные стороны. Яркие световые лучи пробивались сквозь трещины в полу, ослепляя его.

– Беги! – крикнул Энрике.

Северин обернулся. Энрике стоял у входа в грот, рядом с тепловой сетью, и на мгновение время застыло от внезапного осознания: Энрике не бросил его. Вскочив на ноги, Северин бросился бежать. Он слышал, как ледяные животные пустились в погоню. Коготь вцепился в край его пальто, срывая с него верхнюю одежду. Сотворенная сеть была совсем близко, ее теплый красный свет обжигал его глаза. Один шаг, затем еще три…

Северин и Энрике одновременно прорвались сквозь тепловую сеть. Северин рухнул на землю. Острая боль пронзила его запястье, но он не обратил на нее внимания.

– Сзади! – крикнул Энрике.

Огромный ледяной лев прыгнул на них. Северин отполз назад на локтях, резко отвернув голову. Через несколько секунд на пол хлынул поток воды. Подняв глаза, он увидел, что одна его штанина совершенно промокла.

Тепловая сеть превратила ледяное животное в лужу.

Энрике пытался отдышаться, обхватив колени руками.

– Спасибо, – сказал Северин.

Глаза Энрике заблестели. Он посмотрел на Северина долгим, пристальным взглядом, не произнося ни слова. Наконец он опустил глаза на пол.

– Как ты мог так со мной поступить? – тихо спросил он.

При звуке его голоса что-то внутри чуть не сломалось. Ему больше нечего было предложить, кроме правды. Он закрыл глаза, думая, что его сознание опять наполнится воспоминаниями о сверкающем золотом ихоре на губах Ру-Жубера и мимолетной тяжести крыльев.

Но вместо этого он подумал о последнем тосте Гипноса. Пусть наши цели оправдывают средства. Это было все, чего он хотел. И он потерпел неудачу.

– Ты был нужен мне для этого задания, – сказал Северин, поднимаясь на ноги. – Мне было нужно, чтобы вы все полностью сосредоточились на этом деле, но не ради меня. Ради всех нас. Божественная Лирика может даровать силу самого Бога. Вот чего я хотел для всех нас… Ты меня понимаешь? Если бы я стал богом – никто больше не причинил бы нам вреда. У вас было бы все, чего вы хотели. Ты бы вернулся к Илустрадос, и они бы на коленях умоляли тебя вступить в их ряды. И даже Тристан…

– Ты сошел с ума? – прервал его Энрике. – Стать богом? Это твое решение всех твоих проблем?

– Ты понятия не имеешь, что я видел и чувствовал в тех катакомбах. У меня были крылья, Энрике. В моих жилах текла золотая кровь, и я чувствовал… В тот момент я ощущал гребаный пульс вселенной, – сказал Северин. – Ты слышал, что говорил Руслан. У Падшего Дома были для этого средства. Кинжал Мидаса, или как он там называется. Представь, если бы их было больше. Представь, что я бы мог дать всем нам, если бы мы достали эту книгу…

Он резко замолчал, потому что Энрике начал смеяться. Это был не радостный смех, а скорее истерический.

– Это даже не книга, – сказал Энрике, задыхаясь от хохота.

Северин замер.

– Что?

– Это лира.

– Лира, – повторил Северин.

Что-то внутри него снова ожило. Это чувство опасно напоминало надежду.

– Но я не думаю, что она даст тебе то, чего ты хочешь, Северин, – печально сказал Энрике. – Надпись на стене говорила об инструменте, вызывающем разрушение. Это может означать, что все Сотворенные вещи рассыпятся в прах.

– Он должен даровать силу Бога…

– Бог творит и разрушает в равной мере.

– Поэтому мы должны позаботиться, чтобы лира осталась в наших руках…

Энрике взмахнул рукой.

– Ты меня не слушаешь! А как насчет Лайлы? Падший Дом искал кого-то из рода Забытых Муз – девушку, способную читать то, что другие не могут. Это Лайла. Если Падший Дом забрал ее – то они уже знают, на что она способна. Должно быть, они поняли, что Лайла происходит из рода Забытых Муз.

У Северина закружилась голова. Кровь прилила к ушам. Он должен был добраться до нее. Он должен был убедиться, что она в безопасности.

– Тогда на лире будем играть только мы, под командованием Лайлы, которая, возможно, является единственным человеком, способным ее использовать…

– Нет, – настаивал Энрике. – Разве ты не понимаешь, как это может на нее повлиять? Она Сотворена, Северин. Это может означать, что она…

Взгляд Северина резко метнулся к нему.

– Откуда ты это знаешь?

Северина поразили сразу две вещи. Во-первых, он никогда не задумывался о природе… создания Лайлы. Он считал Сотворенные вещи неодушевленными предметами. Лайла была воплощением жизни. Во-вторых, Лайла рассказала кому-то еще о своем происхождении. Раньше он был единственным, кто знал об этом. Единственным, кому она доверила эту тайну.

Глаза Энрике виновато блеснули. Он что-то скрывал. Северин был в этом уверен.

– Ты что-то недоговариваешь.

Энрике перекрестился, посмотрел вверх и пробормотал: