– Я его отвлеку, ты побежишь в библиотеку, а потом мы захлопнем дверь, – сказал Северин. – Понял?

Прежде чем Энрике успел ответить, Северин схватил с земли белые лилии и начал размахивать ими перед собой. Ледяное создание смотрело то на Энрике, то на цветы. Рука Северина придала букету иллюзию исходящего от него тепла. Медведь бросился к цветам…

Северин швырнул их ему в морду, а затем схватил Энрике и втолкнул его в библиотеку. Слишком поздно зверь понял, что его обманули. Он прыгнул в сторону библиотеки, но Северин добрался до двери первым, хлопнув ею с такой силой, что хрупкая ледяная черепица упала на мрамор. Снаружи медведь рычал и фыркал, царапая дверь библиотеки.

– Что, черт возьми, только что произошло? – ахнул Энрике. – Они не должны так себя вести.

– Должно быть, кто-то вернул их в исходное состояние, – сказал Северин.

Он оглянулся на Энрике. Столы, заполненные сокровищами, выглядели точно так же, какими они их оставили.

– Я все еще тебя ненавижу, – хрипло сказал Энрике.

– Куча народу разделяет твои чувства.

– Ты разослал письма всем членам Илустрадос, чтобы они не пришли на мое выступление? Ты это отрицаешь?

– Нет, – ответил Северин. – Нам нужно найти остальных. Можешь отругать меня потом.

– Потом я тебя убью…

– Тссс, – прошипел Северин. Он прижался ухом к двери, а затем заглянул в замочную скважину.

– Хорошо. Ледяная тварь ушла, – сказал он. – Расскажи мне, что случилось. Где остальные?

Энрике уставился на него, все еще тяжело дыша, его лицо приняло странное выражение: что-то между яростью и беспокойством. Наконец Энрике вздохнул, и Северин понял, что он готов на время забыть о своей боли.

– Я потерял сознание, – сказал он, потирая виски. – Последнее, что я помню, это слова Руслана. Он сказал, что передаст лиру матриарху. Должно быть, в наших напитках было какое-то снотворное, но Руслан не взял свой кубок. Возможно, он уже мертв. И Зофья… – Энрике тяжело сглотнул. – Зофья ушла в ледяной грот, но так и не вернулась. И я понятия не имею, где Лайла была прошлой ночью.

Северин открыл рот, закрыл его и снова задумался.

– Она была в порядке еще несколько часов назад.

– Где она была?

– В кровати, – коротко ответил Северин.

– Откуда ты знаешь? – не унимался Энрике.

– Потому что я тоже был там, – ответил Северин. – А где Гипнос?

– Я не видел Гипноса со вчерашнего вечера и… погоди минуту, что ты сейчас сказал?

– Я не видел его в зале вместе с остальными, – сказал Северин.

– Нет, погоди, ты был с Лайлой «в кровати»? – продолжил Энрике. – В смысле… рядом с ней или… погоди, что значит «с остальными»? С кем?

– Парализованные члены Ордена расставлены рядами по всему атриуму. Должно быть, это дело рук мастера кровного Творения, – сказал Северин. Затем он нахмурился, вспоминая слова Энрике. – Зачем Руслану относить лиру матриарху?

Энрике настороженно посмотрел на него.

В этот момент Северин осознал, что Энрике ему не доверяет. Энрике, который когда-то добровольно вошел с ним в вулкан и вынырнул на другой стороне, страстно желая зефира и шоколадок. Такова была цена за все, что он сделал: смотреть на результат своих поступков, не имея ничего, что можно было бы предложить взамен. Ни божественности, ни защиты, ни воздаяния… Северин чувствовал себя так, словно уже умер.

– Объясню позже, – коротко ответил Энрике.

Северин сдержанно кивнул и повернулся к двери библиотеки.

– Ледяные существа тянутся к теплу и движению. Вход в грот заблокирован тепловой сетью, и они не могут его пересечь. Мы просто должны добраться туда раньше них.

– И как мы это сделаем? Нас же просто растерзают.

Северина не беспокоила собственная судьба, лишь бы все остальные были в безопасности. Но раненым он был для них бесполезен. Он оглядел библиотеку и подошел к одному из столов, заваленных сокровищами. Там лежали мраморные бюсты, плетеные гобелены, которые переливались и пели от его прикосновения… но это было не то, чего он искал. Взгляд Северина остановился на небольшом зеркале с ручкой.

Энрике двинулся за ним.

– Это копия зеркала Аматэрасу, сделанная в четвертом веке. Эта реликвия родом из самой Японии, так что будь очень…

Северин разбил зеркало. Из горла Энрике вырвался сдавленный звук.

– …осторожным, – слабым голосом закончил историк.

Перебрав осколки, Северин выбрал пару для себя, а потом еще пару для Энрике.

– Иди за мной.

Северин медленно открыл дверь, и они прошли по коридору в атриум. Энрике пробормотал что-то о «тирании безразличия». Утренний свет преобразил Спящий Чертог, и его залы заблестели, словно кто-то покрыл все вокруг серебром. Ледяные создания не были настоящими животными: они не могли видеть. Однако их механизм напоминал мнеможучков. Они могли отслеживать и подмечать любое движение, как и обычная пара глаз.

Северин взвесил осколки зеркала в руке.

– Ты помнишь остров Нисирос?

Энрике застонал. Северин знал, что Энрике, в частности, питает особую неприязнь к этому острову.

– Помнишь механических акул?

– Конечно. Ты еще говорил, что они на нас не нападут, – огрызнулся Энрике.

В прошлом Энрике всегда говорил об этом в шутку, но теперь в его тоне не было ничего шутливого. Его глаза потускнели, как будто радость, которую он находил в прошлом, обрушилась под тяжестью настоящего. Северину хотелось встряхнуть Энрике за плечи и сказать, что он бы никогда не стал вредить своему другу, но долгое молчание сделало его язык неуклюжим, особенно если дело касалось внезапных исповедей. Он уже открыл рот, но тут вдалеке раздалось рычание ледяного животного.

– Те акулы следовали за светом, – объяснил Северин.

– А ледяные животные могут отреагировать на него из-за теплового сигнала, хоть и довольно слабого, – закончил Энрике.

– Вот именно, – сказал Северин. – Итак. На счет «три» я направлю световой блик на стену позади нас. В этот момент ты должен бежать.

Даже не оборачиваясь, Северин чувствовал раздражение Энрике.

– Один…

Северин осторожно пошел вперед. Силуэты животных толпились на сцене, напряженно ожидая появления незваного гостя.

– Два…

Энрике двинулся за ним, и Северин вспомнил все моменты, когда они шли вот так, прикрывая друг друга. Как друзья.

– Три.

Северин бросил осколки зеркала. Световые блики разлились по стеклянному полу.

– Беги! – крикнул он.