соответственно и рост населения, хотя и очень большой по меркам прошлого, был на самом деле довольно скромным. Все же постепенно замужних женщин становилось относительно больше, и они стали стремиться выходить замуж в более раннем возрасте; однако уровень рождаемости понизился, так как распространились способы контроля над рождаемостью. Эта проблема, волновавшая многих, вызвала горячие публичные дебаты, более или менее откровенные в разных странах; но, независимо от их результатов, масса супружеских нар волей-неволей приходила к выводу о необходимости ограничивать размер семьи.

В прошлом решение о количестве детей зависело почти всегда от общих планов сохранения и улучшения благосостояния семьи, связанного с размером земельного надела, передававшегося от одного поколения к другому (поскольку большинство европейцев были сельскими жителями). В XIX веке наиболее яркие примеры способов регулирования численности потомства были связаны с ситуацией во Франции (после революции) и в Ирландии (после голода), где крестьяне и фермеры стремились предотвратить дробление семейных наделов, сокращая число наследников, имевших право на получение своей доли; во Франции для этого старались уменьшить число детей; а набожные ирландцы стремились сделать так, чтобы поменьше женщин и мужчин состояли в браке; с этой целью был увеличен возраст, при котором разрешалось вступать в брак (так что этот показатель стал самым высоким в Европе за все времена ее истории); поощрялся религиозный обычай целибата, считавшегося престижным; и, конечно, часть потомства отправлялась за океан, в эмиграцию. В результате таких мер население Франции оставалось постоянным, а население Ирландии даже уменьшалось, хотя во всех других странах происходил рост населения.

Применение новых способов регулирования размера семьи было обусловлено различными причинами. В городах это было связано с желанием повысить уровень жизни, особенно в семьях многочисленного нижнего слоя среднего класса, которые могли себе позволить лишь что-либо одно: иметь много детей или тратить деньги на товары и услуги, выбор которых стал соблазнительно широким; потому что в XIX веке никто, даже самые несчастные старики, не был так беден, как супружеские пары, имевшие низкий доход и полный дом детей. Но еще тяжелее становилось обеспечивать общение детей в школе и помогать им в приобретении профессии, так как в связи с переменами в жизни период обучения все удлинялся. Урбанизация жизни и запреты на детский труд уменьшали или вовсе ликвидировали возможности получения экономических выгод от детей, существовавшие прежде, когда родители использовали детей на фермах и в хозяйстве.

Одновременно контроль рождаемости был связан с важными культурными переменами, охватившими как детей, так и взрослых, поскольку у людей менялось общее представление о жизни. Многие считали, что дети должны жить лучше, чем их родители; однако в предындустриальную эру большинство людей было не в состоянии, либо просто не желало добиваться этого на деле; те же, кто хотел обеспечить детям лучшие возможности, понимали, что это осуществимо лишь в небольшой семье, где? каждому ребенку достается больше внимания, средств и времени. Сама жизнь учила мужчин и женщин тому, что их судьба не должна быть простым повторением судьбы их родителей, поскольку век всеобщих перемен и прогресса открывал каждому новому поколению людей новые возможности для улучшений социального и профессионального положения. Люди строил» семью согласно требованиям времени, как бы ни осуждали их строгие моралисты, качавшие головами по поводу того, что, например, французы имеют не более одного-двух детей в семье. (Примеру французов последовали и сицилийцы, решившие, по опросам 1950 и 1960 годов, перейти к ограничению количеств» детей, как сообщили об этом социологи-антропологи П. й Дж. Шнейдер.)

Таким образом, явление контроля над рождаемостью указывало на определенное проникновение новых структур, ценностей и социальных перспектив в сферу жизни и деятельности трудящихся женщин Запада. Многие из женщин были лишь отчасти! задеты этими переменами. Причина заключалась в том, что большинство женщин, занятых домашним трудом в семье, находилось, так сказать, «вне экономики», которая, по общепринятому определению, заключает в себе наемных работников и людей, имеющих определенное «занятие» (помимо домашнего труда).

Согласно этому принципу, в 1890-х годах примерно 70 % всех мужчин развитых стран Европы и США считались по статистике «занятыми», тогда как примерно 75 % всех женщин (а в США — 87 %) считались «не занятыми на работе». (Впрочем, существовали разные способы классификации, которые давали и разные цифровые результаты. Так, в австрийской части империи Габсбургов, согласно местной статистике, насчитывалось 47,3 % «занятых» женщин, а в венгерской части, не слишком отстававшей в экономическом развитии, — 25 %, причем указанные процентные данные были получены в расчете от численности всего населения, включая детей и стариков.{191}) Более точные данные свидетельствовали, что в 1890-х годах 95 % всех женатых мужчин в возрасте от 18 до 60 лет (в Германии) были «заняты на работе, тогда как только 12 % замужних женщин считались «занятыми»; среди незамужних было 50 % «занятых», а среди вдов — 40 %.

Общество доиндустриального периода не было вполне «периодически повторяющимся» по условиям жизни поколений (даже в аграрных странах). Условия и образ жизни женщин изменялись от поколения к поколению, хотя за период в 50 лет как будто бы и не происходило резких перемен, если, конечно, не принимать во внимание случаи политических и природных катастроф; но когда началась индустриализация, то ее влияние стало значительным.

Это влияние очень мало ощущалось за пределами зоны «развитых» стран. Здесь главной особенностью жизни женщин было полное и нераздельное слияние труда и занятий семьей. Жизнь протекала в одной и той же обстановке, где у мужчин и женщин были свои задачи — «ведение домашнего хозяйства» и «производство продукции» (если выражаться современным языком). Жены фермеров участвовали в сельскохозяйственных работах, а также готовили еду и ухаживали за детьми; жены ремесленников и торговцев тоже помогали мужьям в их работе. И если существовали чисто мужские занятия, когда мужчины подолгу жили без женщин (солдаты, моряки), то чисто женских занятий, да еще не связанных с ведением домашнего хозяйства, просто не существовало (если не говорить о проституции и связанной с ней сфере развлечений); потому что даже холостые мужчины и женщины, работавшие слугами или на сельскохозяйственных работах, жили и трудились рядом. И если так продолжала жить масса женщин, скованных двойными оковами — тяжелым трудом и подчиненностью мужчине, то что же можно сказать о положении тех остальных, которые жили еще как во времена Конфуция, Магомета или «Ветхого завета». Они хотя и не были вне истории, но жили не в обстановке XIX века.

Среди трудящихся женщин было немало и таких (и их число росло), жизнь которых изменилась под влиянием экономической революции (хотя и не всегда к лучшему). Первое, что