Неуловимо у всех изменилось настроение, впустив в себя тревогу.

– Мы ещё увидим Тину? – вдруг спросила Лиза. – Ведь может прийти Серый человек, пока нас не будет. Она не справится одна!

Шарик-старший, на мгновение приподнял брови, но тут же справился с собой, так что его удивления не заметил никто, кроме Лизы.

– Она должна дать нам время, – только и произнёс он слегка надтреснутым голосом, что опять-таки заметила лишь Лиза. Она всё поняла, но Сашка переспросил:

– Время? То есть…

– Мы не сможем остановить Серого человека, пока не узнаем, как нам это сделать. Тина, да и ты Лиза, сказали, что нам нужен Свин. И мы должны найти его, но не терять время! – уже властным голосом, каким обычно умел говорить – Шарик-старший предупредил все последующие споры.

Повисло напряжённое молчание. Каждый думал об одном и том же.

– Ладно! Я не люблю долгие расставания! – звонкий голос Кыша пробудил всех от тяжёлых мыслей. Кажется, он собрал все свои силы, чтобы придать беззаботности, – вам надо идти, а я тут пока посижу!

На этих словах, Шарик-младший крепко обнял своего раненого друга, Сашка пожал ему лапку, а Лиза улыбнулась и что-то прошептала Кышу на ухо, от чего тот зарделся. Даже Шарик-старший подошёл к нему и немного неловко хотел пожать ему лапку, но Кыш бесцеремонно прижал его к себе и сжал так, что хрустнули косточки.

Держась за спину, Шарик-старший вымученно улыбнулся Кышу и подошёл к Лизе, уже державшей Сашку за руки, готовая в любой момент переместить всех к Свину. Шарик запрыгнул к ней на плечо, его младший брат сидел на плече у Сашки. Они все глянули на Кыша, который тут же сменил грусть, посетившую его, когда никто не смотрел в его сторону, на улыбку, помахал всем лапкой и крикнул:

– Шарик! Когда всё закончится, я жду от тебя детального отчёта! С меня отличный пальмовый сок! Слегка перебродивший!

Одновременно с отрывистым смехом Шарика наружу вырвался пар и тут же все четверо исчезли. Всматриваясь в пустоту, где только что находились защитники Иллюзиума, Кыш поёжился от холодного дыхания Парных миров. Выдуманную беззаботность на его лице сменила тень недобрых мыслей. Распушив шёрстку, Кыш перевёл взгляд на пепельно-серый Сказград, разглядев золотистую фигурку Ученицы, смотрящую в сторону, откуда начали свой путь к Свину защитники.

Ночь ещё не отступила, по-прежнему покрывая своим тёмным одеялом Иллюзиум, но внизу. Здесь же, на вершине сказочного мира, куда могли подняться только самые выносливые птицы, – гордые соколы с размахом крыльев в несколько метров и где на облака можно было посмотреть сверху, – слабый, блёкло-розоватый рассвет уже коснулся разрубленной вершины вулкана с суровой белизной снегов, укутывающих его круглый год.

Нет, сказочные краски Иллюзиума не оставили эти места: здесь, как и на берегу Бесконечного моря-океана, небо было таким же ярко-голубым днём и невероятно красивым утром, когда розовые отблески солнца раскрашивали яркими мазками смывающий ночной макияж небосклон. Ночью же, когда Земля проявлялась огромным сине-голубым шаром, белый снег впитывал в себя её сияние и сам начинал светиться: совсем не заметно, но так, будто свежими красками невидимый художник коснулся своего полотна. Вполне возможно, что яркость цвета здесь была даже насыщенней, ведь воздух на высоте очень лёгок и прозрачен и ничто не мешает свету свободно скользить в любых направлениях, в каких ему заблагорассудится.

Здесь, на вершине Иллюзиума, не было вечнозелёных пальм, не было чернильного океана, прибрежными волнами набегающего на золотой песок. Но, когда самые выносливые облака поднимались выше этой вершины и из них начинал падать вниз снег, то это зрелище было изумительным, даже для Иллюзиума.

Каждая снежинка, сверкая гранями, отражая потоки многократно преломляющегося света, оставляла за собой небольшой хвостик, как у падающей звезды. И когда мириады кристалликов льда падали, кружились, подхватываемые порывами ветра, их хвостики соприкасались, сливались и тут же разъединялись, чтобы найти другую такую же искрящуюся снежинку. Живые картины, создаваемые ими прямо на лету искупали любой холод, царивший здесь круглый год. Да, мороз властвовал здесь, но он создавал живые полотна в своём царстве.

И всё же жители Иллюзиума предпочитали не забираться так далеко на север, где находился Шумный котёл. Привычные к тропическому климату береговой полосы, обезьянки обходили стороной северные края своего мира. Если и приходилось кому-то оказаться здесь, где холод многократно усиливался порывами ветра, а снегопады были отнюдь не редким явлением, то потом, в тёплых и уютных домах обезьянок, рассказы о северных краях приобретали зловещие оттенки. Они были полны подробностей о жутких завываниях, носившегося между ущелий, ветра; о пробираемом до самых косточек холоде, как бы укутан не был; о вечных льдах и безжизненных снежных пустынях.

На самом же деле, этот край хоть и был суров, но он не был столь страшен, как его привыкли считать солнечные обитатели юга Иллюзиума. Он был красив в своей непокорённой природе, в своей своенравной погоде. Холод, безусловно присутствующий здесь, показался бы Героям не таким и страшным, но вполне обыденным для зимы. Ветра, бывшие здесь частыми гостями, не столь сильно свирепствовали, как в рассказах, да и не были эти края безжизненными, как виделись они путникам-обезьянкам. Это был чуждая для обезьянок, но родная для других жителей населявших этот мир, часть Иллюзиума.

Вот и сейчас огромная, быстродвижущаяся тень пронеслась над самой вершиной вулкана и громкий, полный величия крик разнёсся на многие километры. То был одинокий сокол, осматривающий ранним утром свои владения. Робкие лучики восходящего солнца, едва вырвавшиеся из-за горизонта и только коснувшиеся Шумного котла, ещё не могли разогнать темноту ночи, но зрением сокол был наделён отменным, поэтому даже в сумрак раннего утра видел так же хорошо, как и днём.

Вулкан, хоть и пострадавший сам от себя, был ещё крепок. Многими слоями крепкого снега, был укутан он, надёжно спрятав свое каменное тело. Шумный котёл спал, ожидая своего пробуждения. Взмахнув огромными крыльями, Сокол полетел прочь, по своим делам. Земля, закрывавшая собой половину неба и казавшаяся отсюда ещё ближе, уже начала бледнеть. Солнце готово было разбудить спящий Иллюзиум, но за мгновение до этого раздался треск, получившийся особенно громким из-за многократного эха, разнёсшегося по кристальному воздуху на километры вокруг. И когда на далёком востоке взошёл верхний край диска солнца, над снегом появились две фигуры: девочка с длинными волосами и маленькая обезьянка.

Зависнув на мгновенье в воздухе, Лиза с Шариком-старшим, крепко сидевшим у неё на плече, упала в толщу снега и провалилась глубоко вниз, на голову ей повалился снег.

– Шарик… – Лиза первая пришла в себя и обратилась к вцепившейся в её плечи обезьянке, – Шарик! Тьфу!

Снег завалился ей в рот и тут же растаял от, пока ещё, горячего дыхания. Шарик не отвечал, но Лиза чувствовала его сильно сжимавшиеся лапки. Пошевелиться она не могла: руки, как прикованные, лежали вдоль тела, со всех сторон вдавливаемые толщей снега. Немного испугавшись, от мысли, что их сейчас может задавить многометровым слоем снежного пласта, Лиза всё же смогла совладать со своим страхом и позвала Шарика как можно более спокойным голосом: