известно, где он содержится. Ста тысяч из «запорожца» им не хватило, и они провернули свою комбинацию.

Ботаник клялся, что братья жестоко поплатятся. Гумбатов в этом сомневался и, как оказалось, был прав. Добраться до братьев не удалось, они опять подписали контракт и умотали в Чечню. К декабрю, может, вернутся. Вопрос только – куда? Имея по сотне тысяч на рыло, можно прекрасно устроиться в любом городе, на Питере свет клином не сошелся…

Лесник на связь больше не вышел. Саша слал на его электронный адрес письмо за письмом, но ответа не получал…

– Значит, тебя со всех сторон кинули? – спросил я.

– Получается, так…

– Какой ты доверчивый! А с Лесником, значит, ты только через компьютер общался? Ни разу не видел вживую?

– Он отказывался от встреч.

– Так, может, никакого Лесника вообще не было?

– Был, честное слово! Я даже письма все его сохранил, я их вам покажу!

– Письма… Что – письма? Письма, тем более электронные, любой дурак написать может. А вот почему ты про Карину забыл рассказать?

– Про кого?

– Не выводи меня!.. Ты же видишь, нам все известно.

Саша выдохнул, как перед прыжком в холодную воду.

Сказал, глядя в сторону:

– Я думаю, она и есть тот самый Лесник…

Глава двадцать пятая

Отцы и волки

– Хочешь, я поеду с тобой?

– Зачем? Я один справлюсь! А ты посторожи этого. Поговори с ним, может, он еще чего умного скажет…

– Мне кажется, ему есть что сказать.

– Вот и поговори с ним! А потом проведем очную ставку. – Я похлопал Степана по плечу и вышел.

По дороге к дому Карины я думал: «Вот и все. Сейчас расставим последние точки. Как же я раньше не догадался, ведь это было так просто! Мишка бы сразу допер… Интересно, как она себя будет вести? Станет все отрицать? Или начнет просить о пощаде?»

Я не мог решить, как с ней поступить. Одно дело – посторонний Гумбатов, и другое – близкая женщина. Вроде бы она заслуживает более мягкого приговора.

Заслуживает более мягкого приговора?! Она меня предала, а по любым понятиям за предательство наказывают жестоко. Помнится, совсем недавно я говорил об этом Лехе и Юрику. Мало того, что говорил, я всегда так и поступал.

Во всех окнах квартиры на Басковом горел свет.

Я не предупреждал о том, что приеду. Выключив двигатель, я закурил и, пока не кончилась сигарета, сидел, наблюдал.

На душе было очень тоскливо.

Я давно считал, что моя жизнь состоялась. Все бурные события в прошлом, а впереди – обеспеченное размеренное существование. Существование в хорошем смысле этого слова, то есть когда занимаешься тем, чем захочешь, и не особо задумываешься о деньгах.

Оказалось, я просчитался.

Кто остался со мной? Кто не предал? Только жена с сыном, на которых я давно обращал все меньше и меньше внимания. И Степан, к которому я относился со снисходительной терпимостью и которого воспринимал как своего рода блаженного, как деревенского дурачка в нашей команде.

Где она, эта команда? Кушнер, Пучковский, Плакса, Вадим Берестнев…

Неужели я был настолько самоуверен и глуп? Или то, что произошло – закономерность, и другого финала быть не могло?

Я всегда ставил дружбу выше всех других ценностей. В том числе и семейных, в чем меня не уставала упрекать Инга. И что получилось?

А главное, почему?

Я этого не понимал.

На душе было пусто и плохо.

Карина долго не открывала, пришлось нажимать кнопку звонка несколько раз. Посмотрев в глазок, она удивленно воскликнула:

– Ты?!

– Я!

– Что так поздно?

– Соскучился!

Она открыла дверь, я вошел.

Я боялся выдать себя взглядом и смотрел в сторону. Карина потянулась поцеловать меня, я уклонился, и она замерла в неловком положении.

– Что-то случилось?

– А что должно было случиться?

– Я не знаю. Просто ты так выглядишь…

– Я устал. Собирайся, поехали!

– Куда? Уже третий час!

– Раньше тебя не пугали ночные прогулки.

Я отводил взгляд, но не мог заставить себя изменить голос.

Карина скрестила на груди руки и прислонилась к стене:

– Я могу отказаться?

– Можешь.

– Но все равно придется поехать… Ты это хочешь сказать?

Я пожал плечами. Конечно, с точки зрения тактики не следовало пугать ее раньше времени. Мог бы и попритворяться немного, с меня бы не убыло. Но слишком противно было на душе, чтоб играть. Еще четверть часа назад я мечтал узнать правду. Сейчас же мне больше всего хотелось, чтобы вся эта канитель скорее закончилась.

– По крайней мере, я могу одеться?

Я кивнул и направился в комнату вслед за Кариной.

Карина на ходу сняла шелковое кимоно, аккуратно сложила его в изголовье кровати. Открыла шкаф, на секунду задумалась, что достать. Взяла черный костюм – удлиненный пиджак и короткую юбку, которую купила за два дня до гибели Кушнера. Надела белую блузку, тщательно завязала серо-голубой галстук. Присев перед зеркалом, несколькими точными движениями подправила макияж. Встала, закончила одеваться. Взяла с верхней полки шкафа, из-за каких-то коробок, небольшую черную сумочку:

– Я готова.

Выглядела она как бизнес-леди перед началом важных переговоров. Только глаза выдавали скрытое напряжение. Такому самообладанию можно было лишь позавидовать…

Я посмотрел на включенный компьютер. Среди хранящихся в нем документов и электронных писем вполне могли отыскаться дополнительные улики. Но с моей квалификацией можно до утра ковыряться и ничего не найти, если файлы с инструкциями Лесника не лежат на виду. Вот Артем быстро разобрался бы, что к чему.

– Готова? Пошли. – Я жестом предложил Карине идти впереди.

Уже на лестнице я подумал, что попаду в дурацкое положение, надумай Карина бежать. Догнать-то ее я догоню, а что дальше? Глушить и прятать в багажник? С Гумбатовым это получилось легко, но в отношении женщин мне такие меры не приходилось использовать, даже когда я начинал свою деловую карьеру.

Я крепко взял ее под руку. Карина усмехнулась уголками рта:

– Боишься, что не догонишь?

Мы сели в машину без приключений. Если у Карины и были планы побега, то она не предприняла ни малейшей попытки их осуществить. Смирилась, надеясь на лучшее, или что-то задумала?

– Дай сумку!

Я перетряхнул содержимое сумочки и ощупал все швы. Ничего опаснее авторучки там не лежало.

– Меня тоже обыщешь? – Карина расстегнула пиджак и прижалась лопатками к спинке сиденья.

Я бросил сумку ей на колени и включил двигатель.

Ехали быстро. Улицы, как по заказу, совершенно опустели. Где-то вдалеке громыхнул гром. Кажется, гроза в этом году – первый раз…

– Порядочный человек тот, который не сделает сильную гадость