без большой выгоды, – вспомнил я фразу, которую любил повторять Кушнер. – Чего тебе не хватало?

– Я не понимаю, о чем ты…

– Перестань, я все знаю! Мне только одно интересно: тебя специально ко мне «подвели», или ты сперва прыгнула ко мне в койку, а потом спуталась с москвичами?

– С кем?

– За тобой давно следили. Не замечала?

– Иногда мне что-то казалось…

– Надо было перекреститься. Саша, очкастый Ботаник из театрального, два брата-акробата… Ну, включай соображалку быстрее! Признание смягчает наказание…

– …Но удлиняет срок, – задумчиво кивнула Карина. – Что ж, когда-нибудь это должно было открыться. Если получилось сейчас – пусть будет сейчас. Но тебе не в чем меня упрекнуть, кроме неверности. Да, я встречалась с Сашей Гумбатовым! Но я, по-моему, не клялась тебе в вечной любви! Тем более, ты меня собирался оставить. Женщины это заранее чувствуют…

– А как же твой жизненный план?

– Было бы очень скучно следовать ему постоянно. И потом: с чего ты решил, что я так действительно думаю? Я говорила то, что тебе хотелось услышать!

– Ты мне как-то рассказывала анекдот про девушку с крючком в спине, которую все подвешивали и использовали, но никто не снимал. По-моему, ты имела в виду себя. Висела-висела и решила сняться самостоятельно, не дожидаясь «первого мужчины».

– У каждого из нас есть свой крючок, но не у каждого находится мужество попытаться избавиться от него.

– У тебя, значит, нашлось?

Какое-то время мы ехали молча. Пост ГАИ на шоссе миновали спокойно. Два инспектора, проверявшие документы у водителя фуры, внимательно посмотрел на нашу машину, но не сделали знака остановиться. А Карина не сделала ничего, чтобы привлечь их внимание. Хотя уже, наверное, догадалась, что для нее эта поездка окажется в одну сторону.

Когда гаишники остались далеко позади, Карина сказала:

– Москвичи появились уже после похорон Кушнера. Я отметила точную дату, можешь потом посмотреть, если тебе интересно. Они ждали меня около дома и очень вежливо предложили сесть в их машину. Они вообще всегда вели себя очень вежливо и всегда оставляли свободу выбора, только так получалось, что выбирать-то было и не из чего. Они знали все про тебя, про твою работу, про наши с тобой отношения. Информацию им поставлял Кушнер. Он хотел уехать в Израиль, а перед этим «сдать» москвичам твою фирму. В этом деле ему помогал папа. Там была придумана очень сложная комбинация через Прибалтику. Не знаю, сделали они так, чтобы запутать следы и приплести Ингу – у нее ведь по всей Прибалтике полно родственников, – или просто воспользовались связями старшего Кушнера, у которого еще с советских времен было много партнеров в Литве и Эстонии… Короче, Кушнер им помогал, и его смерть спутала все планы. Они предложили мне как-то повлиять на тебя. Как? Я не думаю, что они надеялись, будто я смогу заставить тебя принять нужное им решение. Просто использовали все возможности. Я не стала отказываться, тем более, что они дали мне какую-то мелочь в качестве аванса. После этой встречи они несколько раз звонили мне по телефону, а потом оплатили билеты, и я слетала в Москву. Вот и все!

Я подумал, что часть из услышанного вполне может быть правдой. Кушнер сотрудничал с москвичами? Раньше это не приходило мне в голову. Может быть, из-за того, что я привык слишком сильно ему доверять, и даже признания папы, а позже – и добытая Цыганковым информация о прибалтийских делах Михаила, не смогли разрушить эту привычку. Но теперь, после цепочки предательств, совершенных близкими людьми, ситуация виделась по-иному. Почему бы и нет?

– Значит, они тебя попросили, а ты не стала отказывать, рассчитывая немного подзаработать. Не отказала, но и не сделала ничего из обещанного. Так?

Карина кивнула.

– А с этим прыщавым Гумбатовым встречалась просто лишь потому, что он тебе нравился. Так?

– Не такой уж он и прыщавый.

Приближался поворот на дорожку к заброшенной базе. Я сбавил скорость, достал телефон и позвонил Степе:

– У тебя все нормально?

– Сидим, разговариваем. Ты скоро?

– Через десять минут будем. Давай!

Убирая «трубу», я аккуратно скатился с шоссе.

– Ты куда? – Карина подалась вперед, правой рукой вцепившись в ручку двери, а левой опершись на «торпеду».

Я усмехнулся:

– Что, Лесник боится леса?

У нее застыло лицо. Остаток пути она сидела, не шевелясь, и только когда «ауди» замерла рядом с пикапом, спросила:

– Ты уверен, что готов узнать правду?

– Я и без тебя ее знаю. Вылазь!

Я вышел первым. Обогнув «ауди», распахнул переднюю пассажирскую дверцу. Взял Карину за локоть и не слишком деликатным рывком помог выбраться, а потом указал направление ко входу в дом.

Мы спустились в казарму.

– Куда дальше? – спросила Карина.

Обстановка здорово действовала ей на нервы. Голос срывался, черты лица обострились и сделались некрасивыми, кожа на щеках пошла пятнами. Пока мы шли, у нее несколько раз подворачивались каблуки, а ремешок сумочки она стиснула с такой силой, что, казалось, он вот-вот лопнет.

Я крикнул:

– Степан!

Ответа я не услышал, только скрипнуло что-то в ближайшей ко мне арке справа. Этот звук должен был меня насторожить, но я лопухнулся. Мне представлялось невероятным, что Гумбатов может договориться со Степой. Или как-то вырубить его и освободиться.

Напрасно мне так представлялось…

Как потом выяснилось, Гумбатов использовал гвоздь, который вылетел из разбитой мной табуретки. Пока Степа отвлекался на телефонные разговоры – сначала дважды звонила жена, а потом я, – Саша освободил руки и, когда Саратов приблизился, чтобы повторить какой-то вопрос, ударил его гвоздем в глаз…

Он вылетел на меня из-под арки, замахиваясь какой-то хреновиной вроде маленькой кирки. Верхний зуб кирки был полностью покрыт кровью, и при замахе Гумбатова капли ее попали мне на лицо. Он оказался так близко, что даже не знаю, сумел ли бы я отбить первый натиск. Но Карина, сама того не желая, помогла мне.

Я вел ее перед собой, чуть-чуть правее, и она оказалась по ходу атаки Гумбатова. Замерла, точно столб, и я подумал: все, конец девке, первый удар ей и достанется. Но Саша, задержав готовую раскроить ее голову кирку, тычком в подбородок отшвырнул Карину с дороги. Она ударилась затылком о стену и, даже не охнув, стала медленно оседать.

Секунды, потраченной на Карину, мне было достаточно, чтоб подготовиться. От размашистого удара киркой я ушел отскоком назад и, пока Саша не успел поднять руку, контратаковал, проведя серию точных выпадов по нижнему уровню, после чего снова увеличил дистанцию.

Сашина тактика не отличалась разнообразием. Впрочем, и я не пытался его удивить и всякий