– Хейден! – нежно позвала Грейс.

Я подпрыгнул, когда ее рука осторожно коснулась моей. Я даже отдернул руку и лишь потом сообразил, кто передо мной. Лицо Грейс было встревоженным. Я посмотрел на нее, представляя, каким она меня видит.

– Извини, – пробормотала она, спокойно отнесшись к моей инстинктивной реакции.

– Ничего, все нормально, – торопливо ответил я.

Я был слишком погружен в воспоминания, и это мешало сосредоточиваться на остальном. Так происходило всякий раз, когда я оказывался в пригородах, не говоря уже о месте, где рос. Правильнее сказать, начинал расти.

Я тряхнул головой, прогоняя мысли, и перевел взгляд на брошенную машину. И тут же внутри все болезненно сжалось: она стояла напротив развалин моего бывшего дома. Я закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь отогнать новую волну воспоминаний.

– Послушай…

Рука Грейс легла мне на плечо и осталась там. Я открыл глаза.

– Ты научишь меня откачивать бензин?

– А разве ты этого не умеешь? – недоверчиво спросил я.

– Нет, – медленно покачала головой она.

Глаза у нее странно блестели.

– Давай посмотрим, осталось ли тут чего-нибудь, – сказал я, останавливаясь перед машиной.

Чтобы не видеть развалин моего дома, я смотрел исключительно на Грейс. Из рюкзака я достал кусок пластикового шланга и тряпку.

– Открой бензобак, – распорядился я.

Грейс послушно отвинтила крышку:

– И что дальше?

– Теперь засунь шланг в бак и подоткни края тряпкой.

Наблюдая за действиями Грейс, я пододвинул канистру к другому концу шланга.

– Так сгодится? – спросила она, глядя то на обвитый тряпкой шланг, то на меня.

Она завязала на тряпке узел, изолировав бак от попадания воздуха.

– Вполне, – кивнул я. – Теперь хорошенько дунь в другой конец шланга. Это создаст перепад давления и заставит бензин поступать по шлангу. – Я указал на второй конец, который Грейс держала в руке. – Потом сразу же подставляй канистру, иначе наглотаешься бензина.

– Понятно, – кивнула она, поднося конец шланга ко рту.

Ее губы сомкнулись возле пластиковой трубки. Грейс сильно дунула и тут же опустила шланг в канистру. Почти сразу потекла струйка бензина. Грейс торжествующе улыбалась, глядя на льющийся бензин, но не выказывала ни малейшего удивления. Этот навык она усвоила подозрительно быстро.

– Сдается мне, ты делаешь это не впервые, – сухо заметил я.

Она виновато улыбнулась и пожала плечами.

– Допустим. Я просто стараюсь отвлечь тебя, – честно призналась Грейс.

Она внимательно смотрела на меня. Я наморщил лоб. По телу разлилась теплая волна. Грейс не только заметила мое настроение, но и хотела помочь мне выбраться из воспоминаний. Ей это неплохо удалось, пусть и совсем ненадолго. Она удивила меня еще сильнее, подойдя и поцеловав в подбородок. Кожа на месте поцелуя мигом нагрелась.

Потом, отстранившись, Грейс тихо улыбнулась мне и ловко переставила шланг в другую канистру. Первую она успешно наполнила до краев.

– Конечно же, я умею откачивать бензин, – усмехнулась она, пытаясь обратить все в шутку.

В ответ я вздохнул и тоже усмехнулся. Остатков топлива в бензобаке почти хватило на вторую канистру.

– Я бы крайне удивился, если бы ты этого не умела, – поддразнил я.

Стараниями Грейс мое настроение немного улучшилось, но на душе все равно было тяжело. Невдалеке, на другой стороне улицы, стояла еще одна машина. Я кивнул, направляясь туда. Грейс пошла за мной, вытащив шланг и тряпку из опустевшего бензобака.

– Хочешь, я тебе кое-что расскажу? – спросил я, оглядывая вторую машину.

– Естественно, хочу, – ответила она.

Я взялся за крышку бензобака, поменявшись с Грейс местами. Она стояла рядом, держа наготове две пустые канистры. На Грейс я не смотрел, стараясь оставаться спокойным и сосредоточенным.

– А вот там стоял мой дом, – непринужденно произнес я, кивая в сторону развалин, но не глядя ни на них, ни на Грейс.

Послышался тихий возглас. Боковым зрением я увидел, как она мгновенно повернулась в ту сторону. Я хорошо помнил, как выглядели развалины моего дома, и не хотел смотреть на них еще раз. Фактически от дома остался лишь камин с кирпичной трубой. Вокруг – горы обломков и мусора, под которыми были погребены и остатки моих вещей.

– Надо же, Хейден, – прошептала Грейс.

Чувствовалось, мое признание сильно ее удивило. Я знал: сейчас она пытается смотреть как бы сквозь ту жизнь, что была у меня тогда.

– Тебе тяжело… находиться здесь?

– Да.

Я намеренно повернулся к машине. В канистру текла тонкая бензиновая струйка. Грейс молчала, будто подбирала слова для продолжения разговора.

– Хейден, зачем ты поехал сюда? Можно было выбрать любое другое место. Почему ты выбрал это?

В ее словах не ощущалось упрека. В них не было ни капли скептицизма. Только осторожное любопытство. Спиной я чувствовал, что Грейс смотрит на меня, но не поворачивался.

– Сам не знаю, – признался я.

По правде говоря, я даже не знал, что мы едем сюда, пока не оказался на своей бывшей улице. Каких-либо серьезных причин выбрать это место не было. Брошенных машин, в баках которых оставался бензин, хватало по всему городу. Можно было поехать в другой пригород, а меня непонятно почему угораздило оказаться здесь.

– Ты когда-нибудь заходил в дом?

– Ты хочешь сказать, в то, что от него осталось? – неуклюже пошутил я.

Таким голосом не шутят. Грейс слегка нахмурилась. Это заставило меня повернуться к ней. Я глубоко вздохнул, удивляясь жалким попыткам выглядеть так, словно приезд сюда меня ничуть не трогал.

– Нет, не заходил, – наконец ответил я.

Однажды я почти дошел до него по обломкам тротуара, но повернулся и трусливо убежал. Я делал еще несколько попыток, и все они кончались одинаково. Я был не настолько силен духом, чтобы лицом к лицу встретиться со своим прошлым.

– Не могу.

Признаваясь в подобном, я чувствовал себя слабаком, но впервые это меня не волновало. Я почему-то знал: Грейс поймет. Увидит, почему мне так трудно. Она обладала качеством, которого не было у других, – состраданием. Кит с Даксом не понимали, почему я не могу пройти мимо развалин. Остальным я вообще не рассказывал. Я каждый день старательно прятал свои слабости. Так зачем признаваться в одной из них, если этого никто не поймет?

Никто, кроме Грейс.

– Представляю, – тихо сказала она.

Все это время она смотрела только на меня. Наконец я оставил попытки сосредоточиться на бензине. В голосе Грейс не было осуждения или наигранного сочувствия. Только понимание. Моим ответным чувством была признательность. Мне стало легче. Я не привык рассказывать кому-либо о подобных вещах. Это было тяжело, утомительно и непривычно, но, честное слово, я не жалел, что поделился с нею.