Холодает. Изо рта вырывается пар. Включаю и снова выключаю отопление. Самой бы не отключиться. Вот что мне нужно – радио!

Мой план: ждать, пока Трумен Дейвс выйдет из дома. И следовать за ним – как, по его совету, следовала за Саймоном.

* * *

В семь тридцать просыпаюсь, будто от толчка.

Замерзла ужасно – ни рук, ни ног не чую. Растираю ладони, ерзаю на сиденье, потягиваюсь, насколько позволяют размеры салона. Включаю зажигание – пусть машина прогреется.

С радостью отмечаю, что Труменов автомобиль на месте.

Я наконец согрелась. Можно выключить отопление.

Проверяю телефон. Ни сообщений, ни звонков.

Так, скоро меня начнет мучить утренний голод. Хуже того – понадобится в туалет. Смотрю на Труменовы окна, на дверь. Прикидываю.

Совсем рядом есть фастфудная забегаловка. Если поеду – рискую упустить Трумена. Если не поеду – как выдержу долгий день, который, возможно, мне предстоит?

Решаюсь. Чуть резче, чем следует, газую, тороплюсь к фастфуднице.

* * *

Возвращаюсь. Еще и восьми нет, зато мочевой пузырь опорожнен, с собой вода, кофе, упакованный завтрак. Машина Трумена выруливает с подъездной дорожки. Сейчас он проедет мимо «Киа» и увидит меня. Но Трумен катит в противоположном направлении. Выждав несколько секунд, следую за ним.

«Киа» миссис Мейхон – незапоминающегося белого цвета. Никаких ассоциаций у Трумена вызвать не должна. Жаль, что я не училась работать под прикрытием. Приходится полагаться на чутье. Держать дистанцию – между нами всегда пара машин; молиться, чтобы Трумен застрял на том же светофоре, что и я, а не проскочил, не оторвался. Самой лететь на красный, под отчаянный вой клаксона – другие участники дорожного движения возмущены. Я только и могу, что сказать «извините» – может, прочтут по губам.

Трумен едет по Джермантаун-авеню, забирает на юго-восток. Понятно: все дороги ведут в Кенсингтон. Я не удивлена. Только в груди набухает чувство страха.

Потому что я не хочу знать правду.

Остановок Трумен не делает. Катит на малой скорости, будто время тянет. Изрядных усилий мне стоит тащиться вслед за ним. Помню, Трумен надо мной подтрунивал: носишься, говорил, с дьявольской скоростью, и ладно бы по вызову, а то постоянно.

На Аллегейни он поворачивает направо, едет на восток. Внезапно тормозит, не достигнув Кенсингтон-авеню.

Проскакиваю его машину, останавливаюсь чуть впереди. Наблюдаю за Труменом в зеркало заднего вида, в боковые зеркала.

Вот он вышел из машины.

Вот медленно – возможно, из-за колена – направился к перекрестку, вот свернул на Кенсингтон-авеню.

Лишь когда Трумен скрывается за поворотом, я выскакиваю из машины и бегу следом. Не хочу его упустить.

Слава богу, вот он, маячит передо мной. Правда, теперь я слишком к нему приблизилась. Куртка у меня с капюшоном; это кстати. Надеваю капюшон, вжимаюсь в стену – пусть Трумен пройдет несколько шагов, пусть расстояние не будет подозрительно малым. А то меня засекут.

Трумен двигается по Аве. Между нами футов сто. Сворачивает налево, открывает дверь забегаловки. Прежде чем войти, косится по сторонам. Исчезает за дверью. И я наконец-то понимаю, ГДЕ мы находимся, КУДА вошел Трумен.

* * *

Витрина заведения мистера Райта не претерпела никаких изменений. Сбоку по-прежнему торчит вывеска «Товары». А вот и они сами: пластиковые куклы пучат мертвые глаза. Тарелки, кастрюли, ложки и вилки пылятся на тех же полках. Витрина настолько перегружена, что не видно происходящего в магазине. Ну и что мне делать?

Войти? Засвечусь раньше времени. Трумен живо сочинит причину, почему его занесло в Кенсингтон. Ждать, пока он выйдет? Провороню что-нибудь важное – сделку, а то и перевоплощение.

Ладно, выжду ровно десять минут. Если Трумен не появится – сама пойду за ним.

На тридцать футов отдаляюсь от двери, смотрю на смартфон – который час? Прячу смартфон обратно в карман. Время пошло.

* * *

Трумен появляется минуты через четыре, со здоровенным черным чемоданом на колесиках.

По тому, как он его везет, ясно: в чемодане что-то тяжелое.

Теперь Трумен забирает к югу. Следую за ним. Он сворачивает на Кэмбрия-стрит, проходит еще несколько сотен футов и скрывается в аллее. На малых улицах, каковой является Кэмбрия-стрит, пешеходов практически нет. В любой момент Трумен может оглянуться и увидеть меня. Крадусь на цыпочках, чтобы он хоть шороха шагов не уловил.

Ох, упустила-таки… Вдруг слышится стук закрывающейся двери.

Впереди – всего шесть домов, причем два из них – коробки без крыш. Остальные четыре – целые, но явно заброшенные.

Держусь ближе к стенам, готовая, если что, нырнуть в зловонную пустоту бывшего жилья. Напрягаю слух. Может, различу какие-то намеки на деятельность Трумена в этих заколочос. Но слышно только мое собственное тяжелое дыхание да биение крови в висках. Доносится шум транспорта с Аве; вот прогрохотала электричка.

Двигаюсь дальше. Заглядываю в щели меж фанерками, которыми забиты оконные проемы. В первых двух домах ничего не видно. В третьем – некое движение, тень, скользнувшая по комнате. Приставляю ладони к вискам, чтобы затемнить остальной мир, чтобы тьма в заколочос не была столь глухой.

Нет, всё замерло.

Вдруг раздается голос. Принадлежащий Трумену. Тихо, очень тихо он говорит с человеком, лежащим на полу. Слов, конечно, не разобрать. Трумен наклоняется, мне теперь его не видно. Мне не видно, чем он занят.

Думаю о Кейси. Обо всем, что она пережила на этих улицах за десять лет. Думаю о Поле Мулрони. Рука сама собой вытаскивает пистолет, нога толкает незапертую дверь.

Вжимаюсь в притолоку на случай выстрела. Так меня учили. Чтобы не торчать в дверном проеме, не быть легкой мишенью.

Глаза, как всегда слишком медленно, адаптируются к темноте. Трумен вскидывает взгляд.

– Не двигайся, – командую я, целясь ему в грудь. – Ни с места. Руки за голову.

Он повинуется.

Озираюсь по сторонам. На полу – женщина. Подробностей внешности не видно. Видно только, что она лежит между Труменовых ног.

А чуть поодаль – закрытый чемодан.

Не опуская пистолета, начинаю допрос.

– Это кто?

– Мики! – узнает меня Трумен.

– Кто на полу? Она ранена? Отвечай!

Голос дрожит, словно я не требую ответа, а молю о нем.

– Какого черта тебе здесь понадобилось, Мики? – тихо, устало спрашивает Трумен.

– Не твое дело! Заткнись!

– Пушку опусти. Слышишь, Мики?

Еще чего. Стволом указываю на чемодан.