Илья действительно был готов запереть себя в безопасности школы, но, сделав это, теперь маялся. Развлекаться он теперь мог разве что общением с Санджифом и девушками, ну и ещё немного с Фёдором. Но последний тоже готовился к выпуску и готовился лихорадочно, потому что не мог похвастаться успехами, а просто так в этой школе не ставили хороших баллов. Было очень сомнительно, что община готова оплачивать ему ещё один год здесь — что недёшево, — но даже если и так, с надеждой на высшее образование в этом случае можно будет распрощаться. Второгоднику нечего рассчитывать на помощь своего округа.

Болезненней всего была реакция Сергея — тот продолжал избегать бывшего друга и, если им случалось столкнуться, одаривал его презрительным до ненависти взглядом. Одновременно с тем прервалась и затеянная Ильёй игра — Ферранайр и Ирбал откровенно избегали его. Почему — нетрудно было догадаться, даже тупица или человек, вынужденный продолжать общение потому, что таков приказ, догадался бы, что притворяться бессмысленно. Всем уже всё было понятно, и если мастер даже не попытался что-то обсуждать с Ферранайром, то это не свидетельствовало ни о чём. Скорее нет — свидетельствовало, что у самого мастера сомнений нет и он просто не считает, будто тут есть что обсуждать.

Илья, конечно, не рвался к дружбе с этой малоприятной для него парочкой, но, во-первых, ему было интересно, какую ещё хитрость могут предпринять против него, и, пока это делалось через его одноклассников, была надежда своевременно разгадать задумку и что-то противопоставить ей. Во-вторых же, вообще малоприятно ощущать ненависть к себе. Эти двое, конечно, не демонстрировали ему своё отвращение, как в первый год его учёбы здесь, но уже и не пытались искать его расположения.

С некоторым удивлением Илья осознал, что деланная приязнь куда приятнее, чем откровенная ненависть, даже если ты прекрасно осознаёшь, что в твой адрес испытывают на самом деле.

Остальным же — ей-богу! — было чем заняться, кроме как сближаться и заводить тесную дружбу с парнем, с которым раньше общение строилось по принципу: «Привет, как дела, сделал уроки? А списать дашь»? За три года уже успели сложиться группы друзей и приятелей, которые вместе делали уроки и потом проводили скудные крохи свободного времени. Илью воспринимали как друга Санджифа Даро и на права знатного аргета не покушались, поэтому петербуржец чувствовал себя одиноким. И ему не оставалось ничего, кроме как зубрить и осваивать практические приёмы в магии. Ведь даже на виверне было не покататься, потому что морозы стояли очень сильные, то и дело начинались и почти сразу прекращались бураны, сильные ветры вбивали снежную пыль сквозь купол тепловой защиты, и дворнику через день приходилось разгребать дорожки, а по утрам холод пробирал даже сквозь выданные всем школьникам тёплые куртки. Защита справлялась с морозом хуже, чем в прошлом году, но учителя не решались увеличивать её мощь, потому что тогда под куполом и на границе с ним должен был потаять весь снег, а в условиях постоянных снегопадов и ветров это грозило небольшим наводнением или — в лучшем случае — сильной, прямо-таки осенней распутицей. Не говоря уж о солидных затратах энергии.

По утрам выскакивая во двор, чтоб бежать в учебный корпус (туда из общежития можно было попасть и через крытую временную галерею, которая проходила на высоте третьего этажа, но туда надо было подниматься, а потом оттуда спускаться, и большинство предпочитали перебежать через двор, так было быстрее и проще), Илья думал о том, что если так пойдёт дальше, то к концу февраля морозы не ослабнут. Какой же тогда праздник, какие гонки? По такому морозу не полетаешь на вивернах, не повеселишься особо. Вряд ли весь Уинхалл с окрестностями смогут накрыть магическим куполом, защищающим от мороза.

Однако Санджиф и Мирним нисколько не сомневались в том, что праздник будет, они предвкушали развлечения и яркие зрелища, и, положившись на их опыт, Илья успокоил себя. Он старался набраться терпения, уговаривал себя, что всё рано или поздно заканчивается, в том числе и сидение под замком, морозы и даже подготовка к выпускным экзаменам. Однако, по сути, погребённый под заданиями для самостоятельной работы, на которые учителя не скупились никогда, а уж теперь особенно разошлись, мысли о празднике отступили. На них попросту не хватало времени.

Зато ближе к концу февраля, когда первые предварительные контрольные работы были сданы и удалось немножко перевести дух, он вспомнил о грядущем веселье. Не сам, конечно. Ему напомнил Санджиф, притащивший в комнату целую охапку ярких брошюрок и проспектов из разных баров, ресторанов, клубов и арен. Все они были выпущены в предвидении празднества и усердно зазывали к себе посетителей, обещая невиданные развлечения и шоу.

— В прошлый раз, правда, я был на празднованиях вместе с отцом, в столице, — сказал сын лорда. — Там было просто потрясающе! Но на этот раз он позволил мне остаться здесь. Так что, думаю, будет даже лучше. С охраной, конечно, от неё никуда не денешься, но всё равно, не под таким бдительным присмотром. К тому же я уже на три года старше… Гонки на вивернах, кстати, будут в первый день праздника. Куда направимся на второй?

— А что, предполагается ещё и второй? — заинтересовался Илья. Отбросил алхимический каталог, который листал, заучивая названия элементов и промежуточных стадий перегонки.

— Праздновать будем три дня. В первый, как понимаю, идем на гонки, а потом в ресторан (кстати, стоило бы заранее забронировать столик, а то будем есть, сидя на крылечке… в мороз… Хе!). На следующий хорошо бы попасть на гладиаторские бои… Как думаешь, ты сможешь договориться с Динн-Бегом? Хорошо бы в каком-нибудь клубе. Конечно, в праздничные дни надзор за школьниками ослабевает, но лучше не нарываться на неприятности. На больших аренах наверняка будут присутствовать учителя или кто-то из обслуги.

— Резонно. Позвоню. — Илья схватился за телефон.

Его омыло и освежило это предпраздничное оживление друга, даже немного встряхнуло. До Динн-Бега удалось дозвониться не с первого раза, зато тот сразу же понял, что от него хотят, и пообещал провести на бои.

— У нас всегда есть право занимать для родственников служебный столик, а у меня из родичей только сестра, да и та всяко не придет.

— Боится боёв?

— Нет, я её отправил с глаз долой. Чтоб соблазна не было ни похитить, ни угрожать.

— У него что, опять какие-то неприятности? — Санджиф нахмурился и стал вдруг очень похож на своего отца — та же стать, тот же придавленный гнев во взоре, те же властность и чувство собственного достоинства. С самого начала Илья включил на телефоне громкую связь, и теперь разговор с интересом слушали они оба.

— Нет, но ждать, когда они снова нагрянут, и только тогда прятать сестру — неумно. — Абло тоже расслышал слова отпрыска своего покровителя и, кажется, даже его тон. — Я решил сразу это сделать. Чтоб больше не дёргаться. Так что без проблем, проведу вас и устрою.

— А сколько бойцов будет?

— Три пары. Шесть человек. Из них четверо прав на места для родственников не имеют. Они со штрафами.

— Что за штрафы?