Если кровь Грейс прольется еще раз, подумал Фрейд, она точно умрет.

— Вы принимаете себя за сверхчеловека, — сказал он. — Но забрать жизнь вы не можете!

Герман устремил на Фрейда угрожающий взгляд:

— Я убью вас, доктор. Вам недолго осталось.

— Вы убиваете только чужими руками. Вам не хватило смелости самому убить брата.

Глаза Корда налились бешенством.

— Я вам сейчас покажу, на что я способен!

— Вы оставляли ваши жертвы умирать медленной смертью, потому что вы боялись их, — продолжал отчетливо говорить Фрейд. — Их жизненная сила вас пугала.

— Их агония была частью ритуала! — провозгласил Герман.

— У вас не хватит храбрости убить меня, — заявил Фрейд.

— Я вас убью, как Авраам жертвенную овцу. Недрогнувшей рукой.

— Так убейте же меня, Хирам!

Безумная ярость охватила Фрейда, который уже не контролировал себя. Герман поставил на стол бокал, схватил кинжал и направил его острие на психоаналитика:

— Вы кощунствуете!

Тело Грейс сотрясла судорога, это отвлекло Германа. Фрейд воспользовался тем, что он отвернулся, и снова начал ослаблять веревки. Они наконец поддались, и освободившийся Фрейд от неожиданности упал на пол.

— Идиот! — закричал Герман.

Он кинулся на Фрейда, схватил его за воротник, ударил головой о стену, разбив ему лоб. Фрейд, почти потеряв сознание, сполз по стене на пол.

Герман склонился над ним, тяжело дыша.

— Умоляю вас, — простонал Фрейд. — Пощадите Грейс.

— Вы так стараетесь ради нее… Вы любите ее, доктор, не так ли?

Герман застыл и задумался, словно проверяя свою интуицию.

— Вы любите ее, — заключил он.

Неровной походкой он двинулся к алтарю.

Фрейд уже ничего не чувствовал. Он потерял всякую надежду и хотел только одного — чтобы смерть избавила Грейс от мучений.

Герман рассек еще одну артерию на руке Грейс, однако движение его было уже менее точным. Кровь шла слабее, чем раньше, но ее было столько, что Фрейд понял — Грейс больше не очнется.

В порыве отчаяния он поднялся, бросился к алтарю и опрокинул наполовину наполненный кубок. Кровь пролилась на пол.

Герман был в ярости:

— Вы разлили священную кровь!

Он с размаху ударил Фрейда, и тот снова упал.

— Наш союз мог быть чистым, — проговорил архитектор. — Вы предпочли все испачкать. С вами все кончено, доктор.

Герман стиснул рукоять кинжала и поднес оружие к груди Фрейда.

Вдруг стены задрожали. Пол покачнулся, и они потеряли равновесие. Грейс свалилась с алтаря. Герман хотел удержать ее, поскользнулся и упал сам, выронив кинжал, который вонзился в пол.

Осыпаемый дождем пурпурных осколков, Фрейд схватил катившийся по полу моток бинтов и пополз к Грейс, чтобы наложить повязку на ее окровавленные руки.

Через несколько секунд Герман вскочил на ноги, и Фрейду показалось, что он собирается наброситься на него. Фрейд откатился в сторону, но Герман пока хотел только подобрать кинжал. Едва он им завладел, как новая волна еще более мощных толчков сотрясла всю комнату. Фрейд, словно соломенное чучело, отлетел к телу Грейс. Ему показалось, что потолок треснул.

И тут стены перестали дрожать.

Фрейд начал накладывать повязку на руку Грейс, но его остановил жуткий вопль.

Герман, с слипшимися от крови волосами, шатаясь, шел на него, держа в руке кинжал. Фрейд сильно прижал повязку к ране, надеясь, что положение его руки, благодаря мышечному рефлексу, не изменится post mortem[21]и остановит кровотечение.

Перед тем как потерять сознание, он подумал, что землетрясению есть лишь одно возможное объяснение.

Электромеханический осциллятор-вибратор Тесла.

Эхо выстрела стало последним, что зафиксировал его отключающийся мозг.

Оттолкнув ногой застреленного им Германа, Кан с оружием в руке стоял посреди комнаты. Все в этом помещении превосходило его понимание. Алтарь из белого известняка. Разбросанные предметы, словно пришедшие из других времен. И кровь, покрывающая пол и стены.

Но самое необычайное зрелище представляли два тела, лежащие у алтаря.

Фрейд, как ребенок, свернулся клубком вокруг тела Грейс. Его руки сжимали запястья молодой женщины.

Кан склонился над Грейс и Фрейдом, нащупал пульс и вздохнул с таким облегчением, какого не испытывал за всю карьеру.

— Он жив? — произнес полный тревоги голос.

— Оба живы, — ответил Кан.

Дрожа всем телом, Карл Юнг положил на алтарь осциллятор, в удивительной эффективности которого он только что убедился. Он мысленно возблагодарил Небо за то, что нашел эксцентричного ученого в его мастерской, находившейся в двух шагах от Утюга, и за то, что тот согласился настроить аппарат на необходимую волну. Оружие истребления, созданное Николой Тесла, ценой неизбежных, но незначительных разрушений спасло две жизни.

— Вызывайте врачей, — сказал Кан слабым голосом.

— Он вас задел! — вскричал Юнг, заметив красное пятно на груди инспектора.

— Оцарапал кинжалом. Чепуха.

Юнг бросился к открытому в потолке люку.

Одна из детективных историй, которую Кан прочел в детстве, заканчивалась моралью: полицейский должен купаться в грязи и оставаться чистым, держать руки над огнем и не обжигаться. Автор приводил в качестве примера некоего Джеймса Макпарланда, который, чтобы внедриться в ирландскую мафиозную организацию «Молли Макквайр», перенес клеймение раскаленным железом без единого стона.

Теперь и Кан заклеймен. Преследуя Германа Корда, он слишком близко подошел к преступному безумию. Но выйти из переделки невиновным и невредимым не сумел.

Оглушенный, теряющий сознание Кан посмотрел на Фрейда и Грейс, лежащих друг возле друга.

В его сознании мелькнула мысль, что эти двое не подчиняются безжалостным законам, которые руководят всеми остальными. Не потому ли они еще дышат, хотя разум помешанного обрек их на смерть, верную и преждевременную?

Или они спаслись благодаря череде совпадений? Слепым хитросплетениям судьбы? Тому же самому случаю-игроку, который убил его мать? Чью высочайшую руку он не сумел остановить?

Он снова увидел белое платье, успокаивающую улыбку.

Слезы затуманили его взгляд.

Полицейское расследование, в результате которого была спасена жизнь невиновного, было не чем иным, как чудом.

В конце концов, только смерть обладает вечной молодостью, неограниченным могуществом, способностью успевать повсюду.