Наша связь основывалась на интеллекте и именно из-за этого была сильной.

Но когда ты любишь кого-то за то, что в голове, не стоит ждать, что когда-то и его сердце станет принадлежать тебе.

Он останавливается у бака.

– Я все перепроверил сотню раз, и процедура готова к запуску. Я… я сожалею о том, что случилось раньше.

Я резко выдыхаю и погружаюсь в светящуюся жидкость.

– Ты задница, – бормочу я. – И сам виноват в этом. Надеюсь, ты это осознаешь.

Он сжимает своими бледными пальцами край бака и бросает быстрый взгляд на Коула.

– Да, Катарина. И четче, чем ты думаешь.

И что-то в его голосе заставляет верить ему. В его изумрудных глазах невозможно ничего прочитать, но я распознаю нотку грусти. Я поворачиваю голову и смотрю в другой конец зала на Коула. Какой-то ученый склонился над его рукой, а Новак произносит одну из своих речей перед роем камер.

– Новак знает о том, что произойдет? – шепотом спрашиваю я.

– Как бы ужасно это ни звучало, но да. Она изначально хотела снимать всю процедуру, но когда я объяснил… – Он оглядывается на Коула. – Когда я объяснил, каким будет эффект от процедуры, она заказала целый рой дронов. Думаю, она хочет снять фильм. Не волнуйся. Ничего не попадет в прямой эфир. Трансляция задерживается, и там будут в основном кадры с ней и ее командой. Люди не будут смотреть на тебя во время расшифровки.

– Что ж, это успокаивает.

Я пинаю жидкость и прислоняюсь спиной к округлой стене бака. Обезболивающее и бета-блокаторы уже подействовали. Я все еще боюсь расшифровки, но боль в колене утихла, а ужас постепенно сменяется спокойствием.

– У меня плохие новости, – говорит Дакс. – Поскольку у тебя нет панели, то мне придется подключить тебя к клон-боксу через разъем в спине.

Я морщусь. Спинномозговой разъем, расположенный в задней части шеи, используется только в крайних случаях. Он вырастает там на случай, если человек лишается руки и нуждается в экстренном лечении. Но для этого необходимо разрезать мышцы и ввинтить кабель в позвоночник. Мне следовало догадаться, что придется пойти на это, но, видимо, я просто не хотела об этом думать.

– Ты будешь делать это? – спрашиваю я, перекидывая косу через плечо.

Он обводит рукой стальную тележку, на которой в голубых отсветах жидкости сверкают несколько скальпелей.

– Думаю, так будет лучше. Ты готова?

Я оглядываю комнату, пытаясь подготовиться к тому, что сейчас произойдет. Коул уже приступил к процедуре. Он сидит с закрытыми глазами и запрокинутой головой. Толстый кабель из разреза на его предплечье тянется к клон-боксу, который стоит посреди зала, издавая тихий гул. Это высокий, примерно по пояс, куб из стекла с множеством изогнутых трубок внутри, по которым постоянно течет девяносто литров сероватой жидкости. Там примерно тот же объем и состав, который получится, если Коул растечется лужей на полу. Это сделано для того, чтобы после копирования каждой клетки Коула жидкость в клон-боксе полностью совпадала с его ДНК. Если бы подобное произошло в теле живого человека, то его клетки распались бы так же, как сейчас распадутся мои. Но внутри коробки с бурлящей жидкостью они создадутся с нуля, никак не влияя на Коула.

Его панель посчитает клонбокс частью тела и отправит туда для защиты все алгоритмы, включая вакцину. Вот тогда и подключат меня. Еще один толстый черный кабель тянется по полу от клон-бокса к баку. Дакс подключит его к моему спинномозговому разъему, и если алгоритм расшифровки сработает как надо, то золотистые кабели в моем теле доставят вакцину к каждой конечности. В каждую мышцу и каждый нерв. Моя собственная ДНК расшифрует код кусочек за кусочком и отправит итоговый вариант вакцины обратно, чтобы все могли его закачать.

Я смотрю на гудящий ящик, на кабель, торчащий из панели Коула, на жужжащее облако дронов, кружащихся в воздухе. Мне все еще страшно, но я приняла это решение еще в тот момент, когда обнаружила алгоритм процедуры на своей панели. Единственное, что мне сейчас остается, это выбрать, как с этим справиться.

Подбодрив себя, я перевожу взгляд на Дакса:

– Да, я готова. Давай сделаем это.

Я позволяю Даксу наклонить мою голову вперед, отчего подбородок упирается в округлый край чана и становится доступна нужная часть шеи. Он проводит пальцами вдоль позвоночника, и на мгновение меня пронзает боль, когда он делает укол обезболивающего в мышцу.

– Хорошо, это мы сделали, – говорит он.

Раздается звон скальпеля, а затем он делает быстрый разрез, отчего я чувствую слабую боль и резкое движение около шеи. Кабель вибрирует, когда Дакс подключает его к разъему, и тот фиксируется в позвоночнике с чавканьем и металлическим лязгом.

Перед глазами все плывет. Энергия, которая проходит по кабелю, заполняет мое тело, отчего отключается зрительный модуль.

– Сработало.

– Хорошо. – Пальцы Дакса соскальзывают с моей шеи. – Я запущу биометрическое сканирование.

Я киваю и медленно поднимаю голову, и от этого движения перед глазами вновь все расплывается. Глючит не только зрительный модуль. Все мои импланты внезапно начинают работать, усиливая мои органы чувств и превращая жужжание дронов в оглушительный рев.

– Сканирование ничего не выявило, – со стеклянным взглядом бормочет Дакс. – Все показатели в допустимых пределах и… Оу.

– Что?

Он хмурится:

– Я смог получить больше информации о резервном модуле в твоем позвоночнике. Он больше не маскируется, и, как мы и думали, у тебя снова растет панель в руке. В модуль встроен жесткий диск, и, судя по всему, на нем сохранены все данные. Возможно, там хранится резервная копия всего твоего генкита.

– Может быть… – говорю я в замешательстве. – Ты видишь там что-то о лечении гипергенеза?

– Я как раз собирался на это взглянуть. Но не вижу ничего интересного, кроме остатков дозы ЭРО-86 в твоей крови. Похоже, его синтезировал твой старый исцеляющий модуль. Я отправлю тебе команду, чтобы снизить его уровень, но в остальном все должно пройти хорошо.

Кабель, подключенный к шее, вибрирует, и все тело сотрясается словно от удара.

– Что… – Я замолкаю, ощутив внезапно накатившее головокружение. – Что такое ЭРО-86?

– Лекарство от посттравматического расстройства, – говорит Дакс. – Оно подавляет воспоминания. Обычно его используют во время тренировок с тайными агентами, но это, скорее всего, какая-то ошибка. Когда панель растет в теле, в крови появляются различные химические соединения. Не переживай насчет этого.

– П-подав-вляет вос-споминания? – невнятно бормочу я онемевшими губами.

Все команды Дакса загрузились в мое тело, и я едва могу говорить. Но он должен выслушать меня. Он не может просто проигнорировать лекарство, подавляющее память. Не после всего того, что мы нашли. Если в резервном модуле на моем позвоночнике есть жесткий диск, то на нем, возможно, есть что-то о расшифровке вакцины. Что-то важное, что папа оставил для меня.