– Марина, а вы все цветете и пахнете! – на всю ширину рта улыбнулся.

– Чем пахну? Деньгами?

– А разве нет?

– Не думаю, что у вас проблемы с обонянием. Но деньгами я пахнуть не могу. Нет денег...

– Вы меня разочаровываете.

– Да, время нынче такое. Время разочарований. Дефолт, знаете ли, аж по самое не хочу.

– Даже глубже.

Лещинский все еще улыбался, но уже далеко не так убедительно.

– Не буду спрашивать, как много вы потеряли, – сказала Марина. – Неэтично...

– Да какая, к черту, этика. Я уже, можно сказать, и не банкир. На облигациях погорел, дефолт их подери.

– Но вы же знали, что грянет гром.

– Догадывался... А вот направление ветра не угадал. Туча зашла с другой стороны. Скоро банк признают банкротом. Вот думаю строительными материалами заняться.

Это не намек. Это заявление. Претензия на завод железобетонных изделий.

– Сапожник должен тачать сапоги, – улыбнулась Марина.

Не так-то просто давалась хорошая мина при плохой игре.

– А если сапожник без сапог? Все, кому не лень, обувают, а сапог на выходе нет. Как будем решать нашу общую проблему?

– Хотелось бы полюбовно.

– В каком смысле?

– Можно в прямом. Продлим срок кредита еще на шесть месяцев.

– А почему не на год? – не без ехидства усмехнулся он.

– А чтобы в общей сложности девять месяцев вышло. Три месяца назад ребеночка зачали. Еще шесть месяцев, и ребеночек родится... Мы же полюбили друг друга три месяца назад. Давайте любить друг друга дальше.

– Любить в прямом смысле, вы это хотели сказать?

Нетрудно было угадать ход его мысли. Лещинский мысленно облизывался на Марину, как кот на сметану. Она знала, что нравится ему как женщина. Но ведь она хотела, чтобы он любил ее как бизнесмена.

– В прямом, – кивнула она. – Мы же хотим родить ребенка. Весом... Я вам должна была тридцать шесть миллионов рублей. А отдать должна буду сто пятьдесят миллионов. И помножим эту сумму на процентную ставку. Гигантский будет ребенок, это я вам обещаю. Дети же от любви родятся, не правда ли?

– А сможете ли выносить такого ребеночка? – недоверчиво посмотрел на нее банкир. – Не надорветесь?.. Может, мне лучше довольствоваться недоношенным ребенком?

– Все-таки хотите взять завод?

– Имею право...

– Смею заметить, недоношенные дети нуждаются в особом внимании. Боюсь, что вы не сможете его вынянчить...

Марине завод нужен был как воздух. Темпы производства, конечно же, уже не те, что прежде. Но все же комбинат работает, дает продукцию. Цены на сырье и энергию почти не изменились, потому как расчет с поставщиками шел в рублях. И отпускная цена тоже в отечественной валюте. Так что спрос на продукцию есть, даже намечается устойчивая тенденция к росту. Этот завод для нее как опора, выдерни ее, и все может пойти прахом.

– Ничего, справимся. Кстати, у меня в октябре свадьба. Жене нашего «ребеночка» подарю, пусть нянчится.

– И кто ж эта счастливая избранница?

– Очень красивая девушка. И к тому же очень состоятельная. Поверьте, ей наш с вами «ребеночек» будет к лицу.

– Боюсь, что она не обрадуется такому подарку. Знаете ли, у женщин несколько иной менталитет, нежели у мужчин. Женщинам нужно дарить бриллианты. Или, на худой конец, небольшой домик, эдак этажа в три, где-нибудь в районе Рублево-Успенского шоссе.

– У вас есть вариант? – взбодрился Лещинский.

– Да. Правда, сей особняк еще не завершен. Но дайте недели две, и все будет готово... Да, кстати!

Марина вытащила из папки проспект с фотографиями почти что завершенного дома. Как знала, что этот козырь ей пригодится. Хотя еще не факт, что банкир пойдет на мировую.

– Вот, полюбуйтесь! Пять километров от МКАД, шестьсот квадратов площади, крытый бассейн, об удобствах я уже и не говорю – это само собой...

– Мне нравится. И сколько вы за него хотите?

– Сто процентов от себестоимости. В счет кредита. Плюс продление кредита на шесть месяцев.

– Вы меня заинтриговали. Говорите, за две недели управитесь?

– Можно и раньше. Вы только скажите «да», а мы все мигом устроим.

– Марина Викторовна, с вами приятно иметь дело!

Соглашение было достигнуто. Пока только устное. В ближайшее время Марина должна была приехать в банк со своими юристами, чтобы подписать официальный договор.

И, похоже, Лещинский подпишет его с удовольствием. Лукавил банкир, его дела совсем не так плохи, как он хотел их представить.

Дом Валентину понравился. Да и Лиза смотрела на него не без восхищения. Трехэтажный особняк под минеральной шубой и темно-оранжевой черепичной крышей. Огромный двор с участком леса, воздух – наслаждение... Тишины и спокойствия, правда, нет. Но это потому, что строители кругом. Отделочные работы завершают, двор плиткой выкладывают – стучат, перекрикиваются.

– И что все это значит? – вдохновленно спросила Лиза.

Валентин не объяснил ей, зачем они едут в этот район. Так что дом был полной для нее неожиданностью.

– Здесь мы проведем нашу первую брачную ночь, – торжествующе улыбнулся он.

– Я уже вся горю... И где ж ты откопал это чудо?

– По себестоимости взял. Считай, вполцены. Вернее, еще не взял. Завтра договор подпишем. Можно сказать, что это свадебный подарок твоего брата.

– Та-ак, не поняла? – мгновенно сошла с лица Лиза.

Он знал, что у нее проблемы с братом. Валентин лично знал Влада Кравцова. Нормальный мужик, такой и мухи не обидит.

Валентин хорошо помнил первую их встречу. Лиза тогда воплощала собой само сумасшествие. Наркоты наглоталась, вела себя как проститутка... Правда, это было всего лишь временное умопомрачение на почве долгого воздержания от мирских удовольствий. Не так-то просто выдержать три месяца траура в полном одиночестве. Вот и сорвалась девчонка. Зато сейчас к ней никаких претензий.

Он хорошо помнил их встречу в ее загородном доме. Шампанское при свечах, скучные беседы о высоких материях... Так и не пустила она его тогда в свою постель. Но вода камень точит. В конце концов бастион пал. Лиза приняла его. С тех пор они спят вместе...

Своего брата Лиза выставила в жутких тонах. Она не рассказывала, что именно сделал с ней брат. Но Валентин почему-то решил, что Влад пытался ее изнасиловать. Или даже изнасиловал... Именно поэтому он и не пошел навстречу Марине Кравцовой. Ведь она была женой Кравцова. Выпытывать он у нее ничего не стал. Просто уменьшил сумму и срок кредита. Но под залог завода. Он думал, что Марина откажется. Нет, она приняла его условия.