– За нами не погонятся?

Самка-сторожиха потянулась, раскинув крылья-лапы. Тала в ответ раскинула руки, прихватив за уголки полы шинели: получилось похоже на летучую мышь. «Черные петухи» шарахнулись.

– Нет, – бросила филиппинка. – Отходим.

Пятиться, не сводя взгляда с черных тварей, подгоняющих пришельцев выпадами зубастых клювов, было нелегко. Но «петухи» не стали далеко отходить от гнезда. Стоило филиппинке, по-прежнему размахивавшей полами шинели, переступить невидимую черту, как сторожиха замерла и начала отступать, не оставляя, впрочем, воинственной позы.

– Проклятие, – пробормотал геолог. – И опять нам не выбраться из этого оврага.

– Вон там лоза растет. – Тала взмахнула рукой. – И ветки низко свисают. Можно подняться.

– Лучше бы подальше уйти от этого логова, – проговорил Мушкетов озабоченно. – Смеркается. Если эти выйдут на охоту…

– Лезть на дерево, – посоветовала филиппинка.

Подняв голову, геолог с сомнением глянул на тонкие, корявые ветви и голые стволы псевдолиственниц.

– А за нами никто не заберется? – поинтересовался он.

Тала смерила его взглядом.

– Нам помогало.

Ответ застрял у Мушкетова в горле. Земля тошнотворно качнулась, словно палуба в бурю. Застонали, кренясь, вековые деревья. Трепет пробежал по верхушкам, взвились в еле видимое из оврага небо черными силуэтами длиннохвостые птицы. Из недр донесся едва уловимый рокот.

И все стихло.

– Ха! – негромко и довольно промолвила Тала. – Этипроклятыептицы умней, чем люди в моей стране. Они знают, что от трясения земли яйца не… бугок… не тухнут. Иначе не стали бы тут устраивать гнездо.

– Кэп Рэндольф говорил, что в вашем старом лагере тоже случались землетрясения, – проговорил Мушкетов, прислушиваясь к затухающим колебаниям.

– Один раз, – кивнула филиппинка. – Сильно. А здесь – слабо. Но часто. Второй раз уже с тех пор, как на берег сошли.

Она прищурилась:

– Кулам-набато говорит – это важно?

– Это скверно, – проворчал геолог. Ему не очень хотелось признавать, что современная наука не больше, чем суеверия дикарей-полуязычников, могла предугадывать колебания тверди, а тем более – предотвращать их. – Полезли.

Он ухватился за крепкую на вид чешуйчатую лозу, повис на ней… и плеть оборвалась. Мушкетов не устоял – уселся на пятую точку. На голову ему посыпались сухие мелкие листья.

Тала захихикала и тут же осеклась – из-за поворота донесся предупреждающий щебет «черных петухов». Где-то вдалеке солнце соскользнуло за край мира; небо еще горело прозрачным золотом, но овраг затопила синяя, глухая тень.

– Да вы, верно, ума лишились, – удивленно произнес дежурный по лагерю, разглядывая вытянувшихся перед ним матросов. – Идти за водой, вдвоем? В такой час? Да вас же в клочья разорвут, не успеете и ста саженей отойти…

– Ваше благородие, разрешите… – кондуктор на миг замялся, словно припоминая необычное слово, – аргументировать.

– Аргументировать? – повторил мичман. – Ну-с, попробуйте…

– Из двух револьверов, – унтер выразительно похлопал по длинной кобуре «смит-вессона», – я за пару секунд больше пуль выпущу, чем десяток человек из «трехлинейки», а уж тем паче с «берданок». От «петухов» отбиться этого хватит, а бог даст – и от большой «птицы». Ну а если встретится чудище вроде вчерашнего, тут уж, вашбродь, одно спасение – затихариться в траве да молиться Николе-угоднику, чтобы пронесло. Иначе никакого народа не хватит, разве что всем лагерем за водой ходить. А воды надо много…

Мичман задумался. С одной стороны, рисковать и принимать на себя ответственность за возможную гибель двух человек ему не хотелось. Но и в доводах кондуктора был явный резон: с мелким хищником справиться можно и вдвоем, благо «черные петухи», как заверяли старожилы, твари довольно трусливые и больше склонны к ночной жизни. В случае же встречи со стаей стимфалид или еще одним драконом в самом деле могла помочь разве что молитва – или пулемет. А запасы воды в лагере были на исходе. На то, чтобы промывать раны и поить пострадавших, ушло почти все, что притащили за вечер.

– Хорошо, – офицер сделал короткую паузу, – Павел Степаныч. Ступайте с богом.

Едва только кустарник скрыл уходивших моряков от взоров часовых за баррикадой, шедший первым водонос, размахнувшись, что было сил грохнул ведрами о землю.

– А-а, пропади оно все пропадом!

– Да вы, Николай, верно, – старательно копируя голос давешнего мичмана, процедил «доктор», – и впрямь ума лишились. А ну как в лагере услышат шум да на подмогу ринутся? Или еще кто-нибудь захочет посмотреть, отчего тут шум да веселье…

Он почти сразу же пожалел о сказанном – во взгляде оглянувшегося матроса явственно читался дичайший испуг, готовый в любой миг столкнуть остатки рассудка в пучину безумия.

– Я-я… п-простите…

«Доктор» слегка отстраненно – проявилась старая, еще со студенчества, привычка рассматривать ситуацию в третьем лице – констатировал, что с «товарищем Рыбаком» как с членом боевой организации фактически покончено. Перед ним стоял, кусая губы и ежесекундно бросая затравленные взгляды по сторонам, уже сломленный человек. Двойная встреча с ископаемым чудовищем за день проделала разрушительную работу, оказавшуюся не по силам царской охранке. Возможно, длительный отдых в одном из столь любимых руководством партии заграничных санаториев и сможет вернуть его к нормальной жизни, но к боевой работе Николая допускать больше нельзя. Однако до уютных санаториев старушки-Европы им обоим еще предстояло дожить. И срыв напарника отнюдь не способствовал этому. За свою карьеру в рядах боевиков «доктор» видел немало случаев, когда именно не вовремя сдавшие нервы напрочь губили, казалось бы, самые верные и надежные дела.

К сожалению, отстранить напарника сейчас можно было лишь одним-единственным способом.

– Ладно, будет вам, успокойтесь, – оглядевшись по сторонам, «доктор» взял одно из ведер, поставил днищем вверх и присел, аккуратно примостив револьверы на коленях. – Я понимаю, это не так-то легко… после того шока, что вам пришлось испытать вчера, но все-таки, Николай, постарайтесь взять себя в руки.

– А вы меня, товарищ Щукин, не лечите, не лечите! – вскинулся Николай. – В руки… ноги тут в руки надо брать, вот чего!

– Вот как? И что же, – скептически осведомился «доктор», – вы предлагаете по этому поводу?

– Как это «что»? – опешил Николай. – Ясное дело – бежать!

– Бежать?! – удивленно переспросил «доктор». – Простите, но куда? Здесь вокруг даже не дальневосточная тайга, а куда более дикие места. Даже временно забыв про бродящий вокруг паноптикум хищных тварей… пешком отсюда не выбраться, а оставшийся на «Манджуре» Бутаков не поведет корабль назад без прямого приказа капитана… и я очень сомневаюсь, что нам удалось бы его как-то переубедить даже ненавязчивым тыканьем ствола под ребра.