– Ты взяла с собой письмо, которое нужно отдать твоему отцу? – спросила она.

– Взяла, а еще взяла письма для Эдварда и отца Мартина. Эмма, – нетерпеливо прошептала Эдит, – нам пора выезжать.

Эмма кивнула и пошла вслед за Эдит по узкой лестнице, думая о том, что, если бы ей не помешали дела, она тоже поехала бы с ней в Уорчестер. Она надеялась встретить там Уаймарк, когда та приедет из Или вместе с Робертом, чье выздоровление стало неожиданной и радостной новостью. Она ожидала и предвидела долгие беседы с Вульфой, недавно вышедшей замуж за тана короля, Ульфкителя.

Однако больше всего она стремилась к тому, чтобы обнять Эдварда, чтобы он снова оказался рядом с ней.

В тот самый момент, когда архиепископ Эльфех передал ей письмо короля, призывавшее ее ко двору, она начала строить планы этого путешествия. Эмма подсчитала, что занять оно в зимнее время должно почти три недели, даже если этому не помешает непогода.

Но за последние несколько дней многое изменилось, и воссоединению, которое она уже предвкушала, не суждено было состояться, поскольку Эмма выяснила, что пока что не может покинуть Хедингтон. В этом чувствовалась рука Господня, и она должна смириться с Его волей. Оставалось только надеяться, что однажды Его планы станут ей понятны.

Перед домом их дожидались тридцать вооруженных солдат, конных и пеших. Позади крытой повозки, в которой ехали кормилицы и дети, вереницей выстроились вьючные животные. Эмма поцеловала Годиву в щеку, перекрестила ей лобик и отдала на попечение Уинфлед. Она также благословила Эдит и обняла ее, хотя реакция на это была натужная и сдержанная. За эти последние недели примирения между ними не произошло, несмотря на все усилия со стороны Эммы.

«Есть такие сражения, моя дорогая Эмма, – говорила ей Марго, – которые вы не можете выиграть. И одно из них – это Эдит».

Марго, конечно, была права. Эмма смотрела – с сожалением, но смиренно, – как Эдит занимает свое место в повозке, после чего вся процессия двинулась со двора в ярком свете утреннего солнца.

Чувствуя озноб из-за уличного холода и собственного ощущения потери, Эмма зашла в дом. Ее людей там оставалось мало, потому что самой ей много помощников для личных нужд не требовалось и большинство из них она отослала вместе с Эдит. Однако ее отряд охраны оставался с нею, как и слуги и рабы, следившие за хозяйством поместья в Хедингтоне даже тогда, когда в нем не было короля.

Она сразу направилась в расположенные отдельно апартаменты для высокопоставленных гостей, где неделю назад размещали архиепископа Эльфеха. На большой занавешенной кровати под присмотром специально приставленной женщины неподвижно лежала маленькая фигурка.

– Что-то изменилось с прошлой ночи? Появился ли шанс? – спросила Эмма.

– Она просыпалась один раз, миледи, и выпила немного бульона, но слишком мало: этого не хватило бы даже, чтобы накормить мышь.

– Я посижу с ней некоторое время, – сказала Эмма. – А ты иди и попробуй немного поспать.

Служанка кивнула и, пройдя в другой конец комнаты, устроилась там на тюфяке под накидкой, в то время как Эмма заняла ее место на табурете возле кровати. Потянувшись вперед, она стала осторожно растирать бледную тощую руку, лежавшую поверх одеяла, потому что ладонь оставалась холодной, несмотря на то что в комнате было тепло.

Сколько раз эта рука приходила ей на помощь? Наверное, ей уже и не припомнить. Она припадала к ней еще маленькой девочкой, она помнила прохладное и сухое прикосновение к ее охваченной жаром коже во время какой-то короткой детской болезни. Эта рука утешала ее в горе и успокаивала, когда она была напугана. Эта рука приводила в мир ее детей и всегда была готова помочь еще с тех времен, когда Эмма даже еще плохо помнила себя.

Она обратилась мыслями к последним нескольким месяцам, пытаясь точно установить тот момент, когда она узнала, что Марго больна, но не смогла вспомнить этого. Конечно, в последнее время ходить она стала медленнее и часто жаловалась на забывчивость. Однако она никогда не жаловалась на боль и даже на усталость, до тех пор пока однажды утром не смогла встать со своей кровати без посторонней помощи.

«Я должна в скором времени оставить вас, моя Эмма, – сказала она, когда Эмму позвали к ней. – Я видела уже больше шестидесяти зим, дитя мое, и я очень устала».

Эмма стала с жаром говорить, что Марго вскоре поправится, и приободрилась, когда старая няня согласно закивала и улыбнулась ей. Оставшись в постели, Марго попросила еще подушек, чтобы она могла сидеть и таким образом принимать участие в домашних делах, происходивших вокруг нее. Но с каждым днем она, казалось, становилась меньше, и Эмма прочла горькую правду в появившихся на ее лице новых морщинах. А вчера утром она попросила принести к ней Годиву и Этельфлед; благословив девочек перед ожидавшей их дальней дорогой, она снова пожаловалась, что устала. Эмма приказала слугам перенести ее в эту комнату, чтобы она смогла тут поспать, однако, оказавшись здесь, Марго попросила позвать к ней священника, и они на некоторое время заперлись тут.

После этого, похоже, силы, поддерживавшие старую женщину, оставили ее, и Эмма подумала, что теперь лишь вопрос времени, когда ее дух медленно покинет ослабевшее немощное тело.

Когда она взяла знакомую руку, старческие глаза вдруг открылись и Марго улыбнулась ей.

– Я рада, что вы со мной, – прошептала Марго на языке франков, который был для нее родным.

– Я никогда не оставлю тебя, – ответила Эмма на том же языке.

Январь 1010 года

Лондон

Пока архиепископ Эльфех передавал распоряжения короля, Этельстан нервно расхаживал по комнате. Ему не нравилось то, что он слышал, но ведь нельзя обвинять в этом того, кто ему это сообщил: Эльфех делал лишь то, о чем его попросили. Когда архиепископ закончил, Этельстан повернулся к нему и внимательно посмотрел в лицо человека, который, сколько он себя помнил, всегда был его советчиком и который часто вступался за него перед королем.

– Значит, я должен оставаться здесь, в Лондоне? И мне запрещено покидать город под любым предлогом? – спросил он, в душе надеясь, что, возможно, он что-то неправильно понял.

Они находились в большой зале лондонского дворца, и Эльфех, сидевший за одним из столов на козлах, жестом показал на запечатанный свиток, который лежал перед ним.

– Тут, без сомнения, все написано – я имею в виду наказания, ожидающие вас в случае неповиновения. Этого я не читал.

– Господи! Он по-прежнему не доверяет мне. Такое впечатление, что скоро он отправит меня в ссылку и объявит вне закона!

– Тогда вы должны повиноваться этому посланию и доказать ему, что он ошибается, – сказал Эльфех. – А поскольку вы отвечаете за оборону Лондона, в его приказе оставаться здесь, как мне кажется, нет ничего неразумного или необычного.

Но король сделал его узником Лондона! Ему запрещалось и ногой ступить за пределы города, даже если он будет необходим где-то в другом месте, – а в данный момент он столкнулся именно с такой ситуацией.