Больше не сдерживаясь, я прижимаюсь губами к его губам в поцелуе, который ошеломляет нас обоих. Его пальцы впиваются в мою плоть, притягивая меня, когда он углубляет поцелуй. Его язык ласкает мой, и я стону ему в рот.

— Дерьмо, ты хороша на вкус. Пойдем, пока я не запер тебя в спальне.

Смех, который вырывается у меня, звучит смущающе близко к хихиканью.

Рука об руку мы выходим из пентхауса и направляемся к Дэну и ожидающей нас машине. Так же, как он это делал раньше, Баз помогает мне сесть, прежде чем устраивается рядом. Я заметила, что иногда он любит водить сам, в основном по ночам, когда не пьет, но когда он планирует употреблять какой-либо алкоголь, он почти всегда просит Дэна вести нас.

Я прислоняюсь спиной к кожаному покрытию, стараясь не слишком беспокоиться о сегодняшнем вечере. Я чувствую, как его теплая рука опускается на мое бедро, и он сжимает его, привлекая мое внимание к себе.

— Нервничаешь?

— Что? Нет. Конечно, нет. Почему ты так думаешь?

— Твоя нога все время подпрыгивает, — язвительно замечает он.

Христос. Я даже не заметила.

Я посылаю ему вялую улыбку.

— Прости.

— Не стоит. Эти парни крутая компания. Но чтобы отвлечься, давай поговорим о чем-нибудь другом. Как продвигается часть работы?

Мои брови опускаются.

— Часть?

Что-то происходит в лице База, мышцы его челюсти сжимаются.

— Часть работы? Разве не поэтому ты здесь, в Лос-Анджелесе?

Черт!

— О! Да, извини. Работа. Верно. — я кашляю, пытаясь прочистить горло и взять себя в руки. — Дело продвигается медленно. Я столкнулась с некоторыми проблемами, ты знаешь, с материальными и потоковыми проблемами, но я уверена, что это скоро пройдет.

— Проблемами, да? — переспрашивает он. Странный блеск в его глазах заставляет меня вспотеть. — Не думаю, что я когда-либо спрашивал об этом раньше, но все же, о чем эта статья?

— Ох, это тебя не заинтересует. Это всего лишь внештатная работа. Ничего примечательного. — я отмахиваюсь от него, чертовски надеясь, что он сменит тему.

— Для кого это, если ты не против, что я спрашиваю? Твои предыдущие работы тоже, где я могу их найти? Ты сама видела, чем я занимаюсь. Будет справедливо, если я тоже буду знать.

Черт.

Блядь.

Блядь. Дерьмо. Черт!

Почему он вдруг задает все эти вопросы? И по дороге к дому своего друга всех гребаных времен? Как будто у меня и так дел мало.

Я тру внезапно вспотевшие ладони о ткань платья, пытаясь придумать что-нибудь логичное.

— Я никогда не работала над чем нибудь особенным. Я написала несколько рекламных объявлений, некоторые правила гарантий для компаний, и колонку в Cheddar для их раздела знаменитостей. Это не так много, и, очевидно, не похоже на то, чем ты занимаешься на курортах, но, — я глубоко вздыхаю, — Это деньги. И они оплачивают счета, так что я не могу жаловаться. И то, над чем я сейчас работаю, больше похоже на журналистскую статью. Речь идет о преступлениях здесь, в Голливуде и его окрестностях. Немного неприятно просматривать старые архивы, но это огромная возможность, не говоря уже об огромной сумме. Было бы глупо отказаться.

Когда я заканчиваю свою ложь, то, что я обещала прекратить делать так чертовски часто рядом с Базом, мое сердце колотится, а дыхание затруднено. Он пристально смотрит на меня, изучая. Интересно, как долго он будет это делать, пока на его лице не появится ухмылка.

— Ты совсем другая, знаешь, грязная девочка?

Я заставляю себя улыбнуться.

— Так мне говорили.

Если бы и существовал дом, в котором, как я ожидала, будет жить Зак Ковингтон, то, безусловно, именно этот. Там, где у База есть свой особняк и другие почести богатых, он не выставляет их напоказ. Всегда есть два типа богатых: откровенные, и те, что похожи на База, где достаточно одного взгляда, и ты знаешь, что они богаты.

Зак очень похож на первого.

Его просторный дом не такой большой, как у База, но все спортивные машины, припаркованные на видном месте возле гаражей, достаточно говорят об этом человеке. Он хвастун. Думаю, за эти годы мало что изменилось. Моя рука становится липкой в руке База, когда он выводит меня из машины и ведет ко входу. Припарковано еще несколько машин, которые, как я полагаю, принадлежат остальным ребятам и любым другим приглашенным гостям.

Дом — это современный шедевр — я отдам ему должное, находится всего в нескольких минутах от Сансет-Стрип, так что, как вы можете себе представить, виды на Западный Голливуд и океан просто невероятны. Снаружи все белое и гладкое, в основном стекло. Не могу не думать об иронии судьбы — Зак живет в стеклянном доме.

Входная дверь — мужская и черная, и, к моему большому удивлению, Баз входит во внутрь. Как только вы входите, все становится динамичным, что с дизайном и формами. Когда я поднимаю глаза, то вижу двухэтажную гостиную с камином, которая тянется до самого второго этажа. Холл, в котором мы стоим, ведет к ослепительно белой лестнице. Странная металлическая и хромированная люстра освещает всю лестницу, будто это дорога в рай. Мои губы кривятся в хмурой гримасе.

Больше похоже на лестницу в ад.

Баз ведет меня вверх по ступенькам, и я следую за ним, молча осматривая все вокруг. Я слышу мужской смех и даже несколько женских вперемежку.

Я здесь не единственная девушка? Интересно.

На верхнем этаже открытое пространство. Вторая гостиная, а дальше по коридору, как я предполагаю, находятся спальни; по другую сторону лестницы, бильярдная с баром. Большой покерный стол расположен перед окнами от пола до потолка, из которых открывается безупречный вид на центр Лос-Анджелеса.

Все непринужденные разговоры прекращаются, когда мы входим. Мои каблуки, стучащие по мрамору, звучат для них как сигнал тревоги. Я сосредотачиваюсь на сохранении спокойного и нейтрального выражения лица, что нелегко, учитывая, что я в доме одного из убийц моей сестры в окружении остальных. Я медленно осматриваю комнату и ее грандиозность. Деньги буквально капают со стен. Я сжимаю свободную руку в кулак, пытаясь подавить гнев, который кипит прямо под поверхностью. Поскольку все эти ублюдки часть элиты, им сошло с рук убийство. Теперь они живут в роскоши, в то время как моя сестра гниет в земле.

Это несправедливо.

В этом нет никакого смысла.

Мои ногти впиваются в ладонь, жжение плоти медленно успокаивает меня, когда все, что я испытываю, это желание закричать, как баньши, и сорвать все со