– Миссис Райли…

– Вы сказали «вне лабораторных условий». То есть вы когда-то наблюдали это в лабораторных условиях?

Он помедлил, прежде чем ответить.

– Не совсем это, но существуют некоторые смертельно опасные виды candida – грибка, вызывающего дрожжевые инфекции, которые в соответствующих условиях ведут себя подобным образом. Их выращивают для специального применения. Они не могут появиться сами по себе.

– Верно, – проговорила я. – Сами по себе они не появляются. Я могу здесь откуда-то позвонить?

– В сестринской…

– Спасибо.

Я повернулась и вышла вон, не обращая внимания на жалобное «Мам…», произнесенное мне вслед. Я даже не замедлила шага.

Телефон в лаборатории звонил и звонил, но никто не поднимал трубку. Я дала отбой и набрала домашний номер Генри. Сонный голос ответил после второго гудка.

– Алло…

– Что ты сделал?

Я старалась говорить спокойно, даже расслабленно, словно конец света и не подступил к самому порогу.

– Меган? – Генри быстро просыпался. Отлично, мне нужно было, чтобы он проснулся. – О чем ты?

– Что. Ты. Сделал?! – Все мое спокойствие мгновенно улетучилось. – Сколько фруктов дает сад Джонни? Куда ты отправил их?

И тут, к моим испугу и ярости, Генри рассмеялся.

– О, господи! Так вот о чем ты. Как-то узнала и теперь кричишь на меня из-за нарушения лабораторного протокола? Это может подождать до утра.

– Не может!

Генри – не моя дочь, он никогда не слышал меня такой. Он замолк, хотя до меня по-прежнему доносилось его дыхание.

– Как ты это сделал? Как умудрился всучить ей фрукты?

Какая же я идиотка! Следовало сразу же догадаться, едва я увидела плесень… а может, я просто не хотела допускать до себя эту мысль? Потому что понимала, что уже слишком поздно?

Помоги мне Господь, как же я хотела вернуть тот идеальный вечер.

– Это Мария. Из приемной. Мы велели ей встретиться с твоей женой на парковке, сказать, что она купила многовато персиков, и поделиться. Это должно было помочь тебе стать нашим единомышленником, но Меган, фрукты абсолютно безопасны, уверяю тебя…

– Были ли среди предыдущих урожаев случаи гниения образцов? Плесень или грибок или что-нибудь в этом роде?

После долгой паузы Генри произнес:

– Это секретная информация.

– Что это за плесень, Генри?

– Это засекречено.

– Как быстро она растет?

– Мег…

– Она растет на живой ткани?!

Наступило молчание, а потом Генри произнес слабым сдавленным голосом:

– О боже…

– Она вышла из-под контроля? Что случилось в саду? Кто решил, что можно опробовать генетически модифицированные фрукты на человеке? Нет, стой, мне плевать на это. Как от нее избавиться, Генри? Ты создал ее. Как ее уничтожить?

– Это разновидность Rhizopus nigricans – хлебной плесени, – проговорил Генри. – Мы неделями пытались уничтожить ее. Я… мы думали, что справились. Не хотели беспокоить тебя.

– Спасибо. – Мой голос оставили все эмоции. – Как я могу уничтожить ее?

Его голос стал еще слабее.

– Только огнем… остальные средства бессильны.

– Ни противогрибковые препараты, ни яды? Ничего?

Генри молчал. Я закрыла глаза.

– Кто догадался дать это моей жене?

– Я. – Голос его стал едва слышным. – Меган, я…

– Ты убил ее. Ты убил мою жену. Она обтекает с собственных костей. Возможно, ты убил нас всех. Наслаждайся своим пирогом.

Я повесила трубку, открыла глаза и долго смотрела в стену невидящим взглядом, пока не поняла, что сестры, чьим гостеприимством я только что воспользовалась, не сводят с меня глаз, а на лицах их ужас и смятение.

– Простите меня, – сказала я. – Возможно, вам стоит отправиться по домам. Побыть с семьями.

Больше я ничего не могла для них сделать. Как и для всех нас.

Рейчел лежала в отдельной палате, пластиковый шлюз отделял ее от остального мира.

– Специалисты из Центра контроля заболеваний уже в пути, – сказал доктор Оширо, глядя на меня и Никки. Все, что угодно, лишь бы не смотреть на Рейчел. – Они будут здесь уже сегодня.

– Хорошо, – проговорила я.

Это уже не поможет, разве что они решатся спалить город дотла. Но пусть докторам кажется, что они делают хоть что-то. Да и умирать легче, когда тебе кажется, что есть хоть какой-то шанс.

Кровать в палате Рейчел не пустовала, но там, где должна была быть моя жена, располагалась колышущаяся серая куча, в которой не было ни черт, ни линий. Хуже всего, что куча время от времени шевелилась, являя то клок блестящих черных волос, то правый глаз – все, что от нее осталось. Никки при каждом этом движении крепче сжимала мою руку, издавая тонкие скулящие звуки, словно маленький ребенок. Я не способна была предложить ей истинного утешения, однако могла хотя бы не выдергивать руку. Хотя бы не выдергивать руку.

Врачи суетились вокруг существа, когда-то бывшего Рейчел, брали образцы, снимали показания приборов. Все они были в защитной одежде – перчатки, бахилы, дыхательные маски, – но этого все равно недостаточно. Созданное человеком Нечто способно выжить при любых условиях. Они танцевали в огне, и огонь не выпустит их живыми.

Сколько усилий я потратила, чтобы уберечь семью. Сколько пищи выбросила, сколько стирок проделала по нескольку раз. Скольких врачей мы посетили, сколько прививок и прочего было сделано… и все впустую. Средство нашего уничтожения выросло в лаборатории, где я работала, лаборатории, которую я выбрала, чтобы мое желание идеальной чистоты принесло хоть какую-то пользу. А я даже не знала о нем, потому что люди, с которыми я работала, хотели оградить меня и не сталкиваться лишний раз с моими приступами. Это я во всем виновата.

Доктор Оширо говорил что-то, но я больше не слушала. Один из медбратьев в палате Рейчел как раз отвернулся, и я увидела крошечный серый комок у него под коленкой. Остальные тоже скоро найдут это на одежде. Впрочем, не важно. Плесень росла не снаружи, она пробивалась сквозь защитные костюмы изнутри. Плоть уже заражена и скоро будет сожрана.

– Мам?

Никки потянула меня за рукав, и я поняла, что отступаю прочь и тащу ее за собой, подальше от этого дома ужасов, куда-то во внешний мир, где, если мы поспешим, у нас появится шанс выжить. Никки – вот все, что теперь заботило меня.

«Прости, Рейчел», – подумала я и бросилась бежать.

Джонатан Мэйберри – многократный обладатель премии «Bram Stoker Award», пишет комиксы для «Marvel». Автор романов «Code Zero», «Fire&Ash» и др. Пишет на самые разные темы, от боевых искусств до поп-культуры зомби. C 1978 года продал 1200 журнальных статей, 3000 колонок, две пьесы, неисчислимо поздравительных открыток, текстов песен и стихов. Преподает Экспериментальную прозу для старших классов, которую сам же и изобрел. Основатель Кофейного клуба писателей, сооснователь Клуба лжецов. Часто выступает в школах, библиотеках и на писательских конвентах. Живет в Калифорнии. Смотрите johathanmaberry.com.