— Я думаю, что «съел», и потом — участие в таком мероприятии для него — отличный шанс реабилитироваться за прошлое. Так что при смешении личного и общественного должен хороший результат получиться. Да и неглупый он мужик.

— Ну, я еще Шуре поручил его как следует прощупать и подписку взять. А для тебя на ближайшую неделю, если не считать занятий по рукопашке, задание одно — вспоминать. Что хочешь делай — водку пей, комсомолку соблазняй, на дереве вниз головой виси, но постарайся вспомнить максимум информации. Понял?

— Да, Саш, понял, — ответил я, но потом, желая разрядить обстановку добавил: — Ну, давай коньяк, и я к комсомолке пошел — будем на дереве вместе вниз головой висеть! — За что тут же получил от командира подзатыльник!

* * *

За почти два часа, прошедшие до «моей» тренировки, я так ничего внятного не вспомнил, зато хорошо завтрак усвоил и даже подремал минут пятнадцать. Так что к занятиям я приступил свежий и относительно бодрый.

На небольшой прогалине выстроились в шеренгу не только почти все окруженцы, но и Док с Казачиной.

— Ну что же, товарищи, приступим! — И я машинально поклонился ученикам.

Глаза некоторых, например сержанта Коли Юрина, удивленно округлились. Чтобы пресечь ненужные кривотолки, я откомментировал:

— Сержант Юрин, что вы на меня так вылупились?

— А поклонились вы нам зачем, товарищ старший лейтенант?

— В странах Дальнего Востока так принято. Кланяясь, я показываю мое уважение к вам и благодарю за то, что выбрали меня своим учителем. Вы же должны поклониться в ответ.

Сержант, а за ним и остальные молча поклонились.

Начал я с короткой, минут на пятнадцать, разминки, во время которой показал бойцам, как разминаться без лишних движений: стоя, сидя и даже лежа.

Затем я продемонстрировал два простейших освобождения от захвата руки и прямой удар кулаком.

«Гусиная лапка» была воспринята легко, а вот с «вращением локтя наружу» пришлось помучиться. Для правильного и эффективного выполнения этой техники необходима согласованная работа рук и ног, а у моих сегодняшних учеников с этим было плоховато.

— Сержант, — обратился я к Несвидову, который, пыхтя, пытался выкрутить руку Доку, — вы косить умеете?

— Да, товарищ старший лейтенант, — ответил запыхавшийся Емельян.

— Представь себе, сержант, что тебе косить надо только руками…

— Как это?

— Без скручивания корпуса и шагов. — И я показал, как придется косить Несвидову. — Ну и много ты так накосишь?

— Дак, с мышкин… хвостик.

— А здесь почему корпус и ноги не используешь? Вот смотри. — И я продемонстрировал на Доке, как нужно правильно выполнять прием. Несмотря на то что Серега весит килограммов на двадцать больше меня, его ножки оторвались от земли, и он улетел метра на полтора.

— Осторожней ты, шаолиньский монах! — провыл Серега, поднимаясь с земли. — Вот ранят тебя в следующий раз, посмотрю, как ты завоешь, когда я поломанными тобой руками буду у тебя в ляжке ковыряться.

— Извини, доктор, я же мягко.

— Мягко, но больно… Чуть руку не оторвал! — И Док демонстративно потер правую руку.

— Емельян, вы поняли? — обратился я к Несвидову, не обращая внимания на фальшиво ноющего Дока.

— А помедленнее можно, товарищ старший лейтенант? А то вроде что-то такое уловил, но…

— Тогда на тебе покажу.

Когда я скрутил сержанту руку, тот напрягся и попытался сохранить равновесие. «Здоровый мужик! На натурпродуктах вырос, да еще в деревне!» — подумал я, а вслух сказал:

— Видишь, одними руками даже у меня не выходит! А теперь добавим ноги… — И я сделал маленький шажок левой и перенес на нее вес тела. Взвыв, Несвидов, крутанулся в воздухе и мешком рухнул на землю.

— Понял теперь? — Я протянул руку, помогая ему встать.

— Ага.

Когда показанные приемы были повторены раз по пятьдесят, настала пора для более сложных действий — связок «атака-защита-контратака». Вот тут-то «ученики» и взвыли. Минут через пять у половины от ударов оппонентов распухли и покраснели носы. «Торопятся, голубчики».

— Так, снизили темп! Чернов, ну что ты лупишь, как будто на чемпионате Союза в финале? Спокойней! Кудряшов! Денис! Ты куда смотришь? Ну кто же глаза при атаке закрывает?!

Под такие подбадривающие окрики отработка приняла хоть сколько-нибудь упорядоченный характер.

— Товарищ старший лейтенант, можно вас? — окликнул меня Юрин.

— Что «можно»? Ударить? Говори четче!

— Подойдите, пожалуйста.

Когда я подошел, партнер Юрина, Сомов, один из тех молодых артиллеристов, что присоединились к нам еще на первой смолокурне, нерешительно переминался с ноги на ногу, щеголяя расквашенным носом и исподлобья глядя на нас.

— Вот, товарищ старший лейтенант, полюбуйтесь… — начал сержант. — Пока он нападал, все было еще более-менее, а как я начал — так полный кавардак выходит! Как ни ударю — так все время ему в нос попадаю. Он что, специально его подставляет?

— Вас Петр, кажется, зовут? — обратился я к Сомову.

— Да, — буркнул он.

— Что такое с вами?

— Не могу понять, тащ старший лейтенант, что делать. Вы вроде все понятно объяснили, а я смотрю на то, как тащ сержант бьет, и не понимаю, чего мне делать-то надо. Ну, точно баран на новые ворота.

— Сомов, а ты комаров когда-нибудь ловил? — сменив тональность, огорошил я его вопросом.

— Че?

— Я говорю, комаров когда-нибудь ловил? Не бил, а ловил… Ну, в детстве там?

— Да.

— Вот и представь, что рука товарища сержанта — это комар, которого поймать нужно и лапки оторвать.

Я попросил Юрина ударить и показал, как ловят «комара».

— Вот так, боец. Попробуй. И не сдавайся так быстро — аналогии придумывай.

— Что придумывать?

— Примеры. Вроде как я сейчас тебе объяснил…

Юрин заинтересовался:

— А вот руку мы когда выкручиваем, так там движение навроде того, когда белье мокрое выжимаешь, так?

— Да, верно подметил. Если так к вопросу подходить — многие вещи проще получаться будут. Ну, как будто ты не руку ломаешь, а палку сухую, не от удушения уходишь, а через окошко маленькое пролезаешь… Художественно к вопросу подходить надо.

Я отошел в сторонку и присел на бревнышко, все-таки раненая нога давала о себе знать. «Как баран на новые ворота» — отчего-то эта фраза засела в голове. «Как баран… как баран… бараны, барашки… Барановичи… А при чем здесь Барановичи, а? Да ни при чем… Из Барановичей в Слуцк. Что за хрень? А Слуцк откуда взялся? Из Барановичей в Слуцк. Из Барановичей в Слуцк» — завертелось в моей голове на мотив детской песенки «Учат в школе, учат в школе, учат в школе!».