Внезапно я понял, что напеваю на этот мотив следующую песенку:

Из Барановичей в Слуцк,

Из Барановичей в Слуцк,

Едет Гиммлер, едет Гиммлер,

Едет Гиммлееер…

* * *

Вспоминает гвардии полковник Трошин B. C.

Чему еще учили? Драться учили… На совесть. Инструктором у нас старший лейтенант госбезопасности Окунев был. Мы с Антоном сдружились даже. Он мужик веселый был. Помню, как он постоянно нас подкалывал и передразнивал, когда кто-нибудь, вместо того чтобы делом заниматься, болтал или не выходило у кого, но не по неумению, а из-за невнимательности или лени.

Перемещения у меня как-то не получались, так он подошел, шаг этот хитрый показал. А потом смешно раскорячился и спрашивает:

— Как я делал, видел? А так ты шагаешь.

И не поверите, я все свои ошибки сразу увидел. Он просто каждую ошибку чуть выпятил. Совсем чуть-чуть, но они сразу заметны стали. Если у тебя нога вихляется, то у него трястись будет так, будто чарльстон он танцует. Ты руку выше, чем надо поднял, — он в пионерский салют свою стойку превратит.

Сразу как первая после нашего прорыва тренировка закончилась, один из наших, Кудряшов его фамилия, насел на тренера с вопросом, каких таких монахов военврач в начале тренировки поминал. Ну и объяснил Антон. Доходчиво. Дескать, был в Китае такой монастырь их, восточный, где монахи не только поклоны били, но и приемы борьбы всякие придумывали и оттачивали. И кое-что из придуманного теми монахами показал. Упор лежа принял и давай отжимания делать, на одной руке да на трех всего пальцах. Потом встал и спрашивает: а что, дескать, с горлом вашим будет, если я такими пальчиками за него возьмусь? Мы и призадумались. А он нас подбодрил, сказав, что на него равняться не надо, поскольку он всю жизнь умения свои совершенствует и до смерти этим заниматься будет, а у нас задача попроще — хоть чему-нибудь научиться.

А Денис, Кудряшов то есть, не унялся и спросил, как почтение такое к монахам может у советского командира быть. Дескать, мракобесы они все, и мы не зря религию отбросили.

А Антон на него пристально посмотрел и спросил, что он, боец Кудряшов, про Пересвета и Ослябю думает. А тот замялся и ответил, что не знает, кто такой Пересвет этот, и про Ослябю тоже, мол, не слыхал. Ну, тут уж Окунев и выдал ему на орехи, минут пять говорил. Лекцию прочитал по истории Отечества. Мы даже заслушались. А потом на часы посмотрел, чертыхнулся и погнал нас на занятия по взрывному делу.

Разогнав ученичков, я промочил пересохшее горло водой из фляги и похромал к командиру. Информация, вытащенная мной из подкорки, была так горяча, что мне казалось, что мозг мой закипит и паром сорвет крышку черепа. Не зря же в касках вентиляционные отверстия предусмотрены, я полагаю — как раз для таких случаев.

Фермера я застал возящимся с какими-то бумагами. Ну да, командирская доля, она такая — хорошо, что у нас еще бухгалтерию вести не надо…

— Ну что, вспомнил что-нибудь или так, на коньячок зашел? — поприветствовал меня командир.

— Саш, вспомнил, и много интересного, между прочим…

— Рассказывай!

— Читал я в свое время книжку одну, — начал я издалека, — написал ее личный массажист, а точнее — мануальный терапевт Гиммлера. Спина у гада сильно болела, а тот у китайца учился…

— Ну, прям как ты! — подколол меня Саша.

— Ага. Я потому ее и прочитал в свое время. Еще бы — роль мануального терапевта в истории! Хоть и переведена она была плохо, а может, и написана хреново… Но не в этом дело! Понимаешь, он в Минск не прилетел и не на бронепоезде приехал!

— Неужели пешком пришел?

— Нет. Гиммлер прилетит четырнадцатого августа на аэродром в Барановичи и около четырех вечера поедет в Минск на машине.

— Вот так так! Так это же замечательно! А как поедет? — спросил Саня, доставая карту.

— Через Слуцк.

— Ага, вот смотри, — сказал Фермер, водя пальцем по карте, — тут сплошные леса. Засаду на раз-два сделать можно…

— А почему у Барановичей не устроить?

— А там что у нас?

— Аэродром военный, больше не помню ничего.

— Вот сам и ответил, — сказал Саша, шурша картами. — Блин, а листа с Барановичами тут нет…

— В смысле?

— Ну, остальные карты есть, а Барановичей — нет.

— А мелкомасштабная есть?

— Да, вот, — ответил он, выкладывая лист на импровизированный стол.

Я посмотрел на карту:

— Интересно, а зачем он через Слуцк поперся, когда через Дзержинск ближе и быстрее и трасса есть?

— А я откуда знаю?

Я еще внимательнее принялся рассматривать карту, вчитываясь в названия… Потом хлопнул себя по лбу:

— Ну конечно! Лесной массив видишь к северу от трассы?

— Да, и что?

— А то, что это — Налибокская пуща. Там сейчас то ли десять, то ли все двадцать наших дивизий в окружении бьются. Вот они и решили рейхсфюрера по безопасным местам провезти.

— Надеюсь, что с нашей помощью они безопасными для него не будут! — зло сказал Саня. — Спасибо, что вспомнил! Кстати, а комсомолку ты с дерева снял?

Я непонимающе посмотрел на него… Потом до меня дошло, и мы рассмеялись… На звук нашего гогота откуда-то из-за кустов вынырнул Бродяга.

— Что, опять КВН вспомнили? — поинтересовался он.

— Нет… ха-ха… Гиммлера… — сквозь смех ответил ему Фермер.

— И комсомолку… — добавил я.

Минуты за три мы объяснили Шуре причину веселья, и он, хмыкнув пару раз, углубился в карту. Потом достал курвиметр и стал что-то вымерять.

— Прикидываешь, как туда добираться?

— Угу. Шестьдесят камэ получается. Вот если этими лесами проехать… — И он показал предполагаемый маршрут на карте.

— Не получится. Тоха говорит, там две армии наших в окружении сейчас плюс те, кто их в кольце держат. В открытую поедем. Дней через пять, когда шум поутихнет.

— Понятно. Я вот чего думаю. В колонне будет не менее четырех-пяти машин… — сказал Бродяга.

— И по бэтээру или броневику в голове и хвосте колонны, и солдатня на грузовиках, — добавил я.

— При скоростях порядка восьмидесяти километров в час дистанция между машинами будет метров по пятнадцать.

— Если не больше, а дозор вообще в сотне метров впереди будет ехать, — подключился Фермер. — Э, а откуда ты взял восемьдесят камэ? Ты что, дорог здешних не видел? Сорок, ну, пятьдесят верст в час — максимум!

— И верно. Извини, от наших реалий плясал… — почесал затылок Бродяга. — Но все равно, в полсотни метров не уложимся, надо большую площадь накрыть. Тогда ставим четыре заряда с разносом по пятьдесят-шестьдесят метров. Два крайних — тяжелые направленные фугасы. Котел литров на двадцать обклеиваем тротилом и засыпаем железом. Закрываем крышкой и ставим на попа. Наводим на дорогу, по центру. Головным и замыкающим машинам — одномоментный кирдык. Как ахнет этот заряд метров на восемьдесят с гарантией!