Мама отложила книгу. Глянула на Гагу – не одобряя, но сдаваясь. Она как бы дала ей разрешение говорить, но просила быть осторожнее.

– Ты замечательно умеешь подражать звукам, детка. Не замечала за собой?

– Звуки? Нет! Какие еще звуки? – засмеялась Лора, думая, что бабушка ее разыгрывает.

– Всевозможные звуки. Только что ты зажужжала, как пчела. Я уж подумала, сейчас меня ужалят. – Она тоже засмеялась, колыхая животом.

– Нет! Не было такого! – растерялась Лора.

Мама снова поглядела на Гагу, чуть встревоженно.

– Было, было, маленькая моя пчелка. – Прикрыв глаза, бабушка подставила лицо солнцу.

– Я не жужжала, зачем ты так говоришь? – У Лоры уже дрожал голос.

– Жужжала, я слышала, – спокойно повторила Гага.

– Не надо, мама.

– Ладно, – сказала Гага, поглядев на дочь одним глазом, и снова зажмурилась на солнышке.

Лора уставилась на них обеих. Бабушка растянулась в шезлонге, мама читает книгу. В ней вспыхнула ярость.

– Ты врешь! – крикнула она и опрометью бросилась прочь со двора, в дом…

– Сколько лет тебе было? – уточнила Бо.

– Семь. Потом мы долго об этом не говорили. Наверное, год. Мама не хотела, она понимала, как меня это расстраивает, и настрого запретила Гаге обсуждать это со мной.

– А почему тебя это расстраивало, как ты думаешь?

– Представь, что тебе то и дело говорят, будто ты делаешь то, чего ты вовсе за собой не замечаешь?!

Бо улыбнулась, потом прикусила губу. Посмотрела на Соломона, чуть поддразнивая:

– Пожалуй, да, мне знакомо это чувство. Кажется, будто сходишь с ума. И сердишься на того, кто тебе это говорит.

Соломон прекрасно понял, к чему это она.

– Даже если знаешь, что о тебе же заботятся, – подхватила Лора. – Даже если понимаешь, что тебя ни в коем случае не обманывают: если ты этому человеку доверяешь, то тем более начинаешь сомневаться во всем. Однажды мой звук напугал маму. И тогда она решила поговорить со мной начистоту.

– Что за звук?

– Полицейское радио. – Лора сглотнула. – Я умею повторять только звуки, которые слышала. Конечно, рацию я могла услышать и в телевизоре, но маме показалось, рация была настоящая. Этот звук всегда внушал им ужас. Мама потребовала объяснить, где я его слышала, но я не понимала, о чем она. Не знала, какой звук я повторила. Постепенно нам удалось разобраться. Я услышала это однажды, когда их обеих не было дома. Я сидела у себя в комнате с задернутыми шторами, как полагалось. Когда живешь в уединенном домике, нужно принять меры предосторожности на случай, если кто-то вздумает подобраться и заглянуть в окно.

– Тебя оставляли дома одну – в семь лет? – встревожилась Бо.

– Они пошли в лес за травами, за грибами. Я предпочла остаться дома и почитать. Услышала, как подъехала машина. Легла на пол и заползла под кровать. Услышала мужские шаги по гравию. Под окном. Кто-то встал прямо у меня под окном. А потом я услышала треск полицейского радио. – Ее и сейчас трясло, когда она это вспоминала. – Я ничего не сказала маме и Гаге, когда они вернулись. Не хотела их пугать. Ничего же не случилось, так что можно было не рассказывать. Но мои звуки все-таки меня выдали.

– Как это восприняла мама?

– Запаниковала. Бросилась к Гаге. Заставляла меня снова и снова повторять эту историю, уточняла, что я слышала, что именно я слышала. Пока я совсем не запуталась. Я знала, что они не любят полицейских, но не знала почему.

– Этого они тебе не сказали?

– В тот день я задала этот вопрос. Я думала, они боятся, что меня заберут из-за моих звуков. И когда я это сказала, мама усадила меня и рассказала мне все. О себе и о Гаге. Рассказала все.

– Все?

Лора оглянулась на Соломона. Глубоко вдохнула.

– О том, как умер мой дед.

Соломон снял наушники:

– Лора, ты уверена? Бо, наверное, пора выключить камеру.

– Уже выключила. – Бо тоже обернулась к нему, глаза ее расширились. Они оба читали в таблоиде статью, в которой Изабел и Хетти обвиняли в причастности к смерти их отца и мужа. Эту историю Бо слышала и в Корке, когда собирала сведения о семье Лоры. За этим сюжетом она погналась, впервые интервьюируя Лору в доме Гаги, а теперь не решается его записать. Не уверена даже, что хочет знать правду. Как все изменилось.

– Лора, – мягко заговорил Соломон, откладывая микрофон в сторону, – ты не обязана нам это рассказывать.

– Думаю, надо это сделать.

– Нет-нет, – подхватила Бо. – Не думай, что ты кому-то должна. Я не собираюсь на тебя давить.

– И я тоже, – кивнул Соломон. – Вообще-то, – добавил он, вставая, – нам, наверное, пора сделать перерыв, поразмяться. Час уже поздний. Три часа. Долгая бурная ночь. А завтра ответственный день, и надо…

– Я должна рассказать – ради них, – сказала Лора. – Он больше не доберется до них.

– Кто не доберется? – переспросила Бо. – Дед? Или тот полицейский?

– Оба они. Я должна рассказать их историю до конца. Ради мамы и ради Гаги. Спрятав меня, они вынуждены были утаить и правду о себе. Они старались защитить меня, а теперь мой черед защитить их.

Соломон посмотрел на Лору, пытаясь понять, куда она клонит. Лора встретилась с ним глазами, а Бо наблюдала за ними обоими и думала, что это происходит между ними с первой их встречи – невербальное общение.

Она отвела глаза, чтобы они чувствовали себя свободнее, чтобы самой чувствовать себя свободнее, уйти от неловкой ситуации. С самого начала она видела, как между ними завязалось что-то, и сама подталкивала их ближе друг к другу, поощряла их, чтобы заполучить эту историю, – использовала Соломона, чтобы подобраться к Лоре. Самой себе она лгать не станет: так все и было. Соломон пытался соблюдать дистанцию, он осознавал свои чувства, но нет – она толкала его все ближе к Лоре. Их ей упрекнуть не в чем. Себя она тоже винить не будет, но трезво видит все как есть – видит все разумно и уравновешенно. Что-то большое, значимое соединяет этих двоих, хотя, может быть, Соломон это еще не вполне понимает. Соломон, такой пристальный к ее изъянам, так точно оценивающий других людей, не умеет сделать шаг в сторону и присмотреться к себе.

Но то, что происходит между ними – как это ни назови, – помогает им принять решение.

– Хорошо, – сказал Соломон, проводя рукой по длинным волосам. – Раз ты этого хочешь.

Такой у него мягкий голос, такой нежный, столько понимания – говорил ли он так хоть раз в жизни с Бо? И слышит ли сам, как сейчас заговорил?

– Хочу, – твердо повторила Лора и кивнула, рассыпав волосы по плечам.