Союз и братство являлись одним из главных условий существования катарского сообщества, а также составлявшей Орден Храма братской организации. Одной из статей клятвы катаров в посвящении Consolamentum был запрет на путешествие, проведение какой-нибудь части ночи и прием пищи в отсутствие товарища[750]. Орденские статуты предписывали храмовникам делить с братьями свои постели[751]; иногда во время посвящений тамплиеры пели определенные стихи псалмов, в которых находили аллюзию на дух братства[752].

Печать, выгравированная у Перара (Perard) в продолжение акта от 1190 года[753], представляет двух всадников верхом на одном коне и несет подпись: SIGILLUM MILITUM XRISTI. Итак, для воинов, посвятивших себя защите и покровительству паломников или странников и преследованию грабителей, нужны были хорошие верховые лошади[754]; и это настолько верно, что с самого времени Гуго де Пайена (Hugues de Payens), сила и стремительность лошадей соответствовали миссии, поставленной перед орден со своего рождения[755].

Следовательно, идея одной лошади для двоих всадников являлась только символом братства: исходя из этого смысла, тамплиеры рассаживались двое надвое и в своих столовых[756].

Среди рыцарей бытовала одна любопытная легенда, относящаяся к вышеуказанному мной символу; хотя она, на мой взгляд, имеет больше отношения к отречению от Христа[757]. Я могу цитировать лишь в примечаниях, чтобы не прерывать изложение о взаимосвязях тамплиеров с катарами. У последних принимаемый в сообщество клялся никогда не спать, не будучи одетым[758]; то же самое рекомендовалось и тамплиерам, чтобы быть всегда наготове[759]. У катаров посвященный или утешенный получал льняное или шерстяное вервие, символично называвшееся одеянием, которым он должен был опоясывать свое тело[760]. Известно, что все посвященные в тамплиеры получали льняной пояс или веревку, не имея права впредь с ним расставаться[761]. Поцелуй мира, даваемый утешенному катаров[762] мало чем отличался от поцелуя, передававшегося посвятителем посвященному, и целования свидетелей среди братьев Храма.

Для манихеев, катаров и тамплиеров были общими следующие обычаи: вместо любой молитвы манихеи произносили только Pater noster (Отче наш)[763]; мессалиане, эухиты, валентиниане, богомилы, булгары делали то же самое и называли баттологией использование других молитв[764]; альбигойцы грешили с уверенностью сознания до тех пор, пока имели возможность при смерти прочитать один раз Pater noster и принять возложение рук их учителей или совершенных[765]; наконец, Pater noster является единственной молитвой, предписанной посвятителями; и часто число молитвы Pater, которую должен был ежедневно читать посвященный, определялось самим его наставником[766].