Учитывая все перечисленное, можно только удивляться, почему банковское дело, здравоохранение и образование так упорно сопротивляются реформам. Все три отрасли информационно насыщенны (здравоохранение можно считать индустрией, больше связанной с обслуживанием, но его эффективность зависит от информации). Однако индустрии, которые должны быть уязвимыми к приходу платформ, сопротивляются переменам и обладают некоторыми другими характеристиками. К ним относятся следующие.

• Индустрии, находящиеся под строгим контролем. Банковское дело, здравоохранение и образование сильно зарегулированы. Законодательство поощряет традиционные компании и действует вопреки интересам стартапов, пытающихся открыть новые источники ценности. Платформы пытаются разбираться с этой проблемой, стремясь создавать новые источники ценности, но государственный контроль преграждает им путь.

• Индустрии с высокими затратами в случае отказа. Ущерб, который вам может причинить отказ в выдаче кредита или рекомендация неподходящего врача, куда серьезнее, чем тот, которым вам грозит просмотр неуместного контента в соцсети. Потребители сдержанно относятся к платформам, на которых риск ошибки слишком высок.

• Ресурсно‑интенсивные индустрии. Они, как правило, мало зависят от интернета. Лидирующие участники на этих рынках все еще полагаются на свой доступ к ресурсам и возможность управлять эффективными, широкомасштабными видами деятельности, такими как горное дело, нефтегазовая разведка и сельское хозяйство, где информация играет ограниченную роль.

Влияние этих факторов со временем изменится. По мере того как все больше процессов и инструментов будет подключаться к интернету, любая индустрия получит возможность стать информационно‑интенсивной. Например, ресурсно‑интенсивные индустрии, такие как горное дело и энергетика, будут все больше нуждаться в использовании возможностей платформ для повышения производительности и ускорения обучения благодаря объединению своих ресурсов — материальных, трудовых и машинных — через центральную сеть, координирующую рабочий поток. Через несколько лет мы увидим начало трансформации крупных ресурсно‑интенсивных компаний, которые станут использовать платформы, чтобы получать большую выгоду.

Сейчас, пока мы размышляем о возможности платформенной трансформации различных индустрий в ближайшем будущем, вспомним, что платформы уже ослабили ограничения, налагаемые на отрасли. Рассмотрим, например, индустрию рекламы. В мире конвейеров доступ бизнеса к потребителям был сужен до каналов медиа и розницы: телевизионных сетей, газет, магазинов. Очень мало компаний могли себе позволить собственные каналы связи с потребителями для продвижения своих продуктов. В сегодняшнем мире интернет‑платформ любая компания может напрямую связаться с потребителями, получая данные об их предпочтениях, соединяя их с производителями и предлагая персонализированные услуги, которые представляют уникальную ценность.

Каждая компания сегодня может быть рекламной. Например, у Uber есть потенциал стать крупнейшим мировым гиперлокальным рекламным бизнесом. Благодаря информации о поездках она может собрать уникальные данные о том, где живут пользователи, где работают, когда и как добираются до места назначения, и многих других подобных аспектах поведения. Компания может использовать эту информацию, чтобы объединять пользователей с местными продавцами. Многие другие типы компаний с крупными платформами, от банков до розничных продавцов, способны применять аналогичную стратегию.

Власть платформ изменяет — даже стирает — многие другие схожие барьеры, которые когда‑то отделяли отрасли друг от друга. Одним из самых серьезных эффектов подъема платформ стало возникновение неожиданных новых конкурентов для не связанных с виду секторов индустрии. Учитывайте это, когда обдумываете возможное будущее влияние модели платформы на вашу отрасль.

Обсудим некоторые наиболее убедительные и любопытные будущие сценарии расширения и эволюции платформ в различных секторах экономики.

Образование: платформа как глобальный класс

Образование — наверное, главный пример крупной отрасли, которая созрела для платформенного переворота. Информационно‑интенсивная? Да. По сути, основной продукт, который продают школы, колледжи и университеты, — информация различного рода. Немасштабируемые контроллеры? Да. Спросите любых родителей, чьему чаду недавно пришлось пройти медленный, сложный, по сути тиранический процесс, с помощью которого горстка везунчиков допускается в наиболее престижные и избранные колледжи, — и вы услышите немало о недостатках некоторых из самых могущественных контроллеров мира. Высокофрагментированная? Да. В США более 13 тыс. общественных школьных округов, а также тысячи систем закрытых школ, колледжей, университетов и частных школ. Все они независимы и предлагают собственные уникальные программы и стандарты. Информационная асимметрия? Да. Лишь малая доля родителей достаточно компетентна, чтобы оценить квалификацию и репутацию школ и колледжей; отсюда разнообразие процветающих и конкурирующих систем рейтингов и постоянно усиливающееся давление на студентов, которое требует стремиться в одно из нескольких всеми признанных учреждений — Гарварды и Йели мира.

Миллионы семей вынуждены торговаться с этой бессистемной системой каждый год. Неудивительно, что многие лишаются сил и не добиваются уверенности в том, нашли ли они подходящую школу для своего ребенка. Добавим фактор неудержимой инфляции цен, с которым образование столкнулось в США: затраты на высшее образование выросли на 25 % за последние 50 лет — даже больше, чем на здравоохранение. В целом создается портрет индустрии, находящейся под страшным давлением необходимости перемен, которые помогут ей предоставить потребителям больше ценности за вложенные ими средства.

Пример Skillshare, Udemy, Coursera, adX, Khan Academy и других показывает, что попытки создать образовательные платформы уже ведутся. Чтобы стартапы не сделали их малозначимыми или бесполезными, ряд крупнейших мировых университетов стремится заявить о себе как о лидерах в этой образовательной революции. Гарвард, Принстон, Стэнфорд, Университет Пенсильвании и многие другие предлагают онлайн‑версии некоторых самых популярных курсов в форме «массивных открытых онлайн‑курсов» (MOOC) — многие в партнерстве с такими компаниями, как Coursera.

В ближайшие годы распространение и рост популярности обучающих экосистем будет значительно влиять на государственную систему образования, частные школы и традиционные университеты. Ограничения доступа, которые давно сделали образование первого класса эксклюзивным, исключительным и крайне престижным предметом роскоши, уже начинают разрушаться. Платформенные технологии позволяют сотням тысяч студентов одновременно посещать лекции самых выдающихся мировых преподавателей по минимальной цене и делают их доступными всюду в мире, где есть интернет. Не исключено, что в скором времени эквивалент степени MIT в химической инженерии станет доступен по минимальной стоимости в деревне Центральной Африки.

Миграция преподавания в мир платформ, скорее всего, изменит образование так, что оно выйдет за пределы расширенного доступа — каким бы важным и могущественным он ни был. Одна из перемен, которая уже наметилась, — разделение продуктов, ранее предлагавшихся колледжами и университетами «в одном флаконе». Миллионы потенциальных студентов не заинтересованы или не нуждаются в традиционном наборе колледжа, включающем богатую библиотеку, сверкающую научную лабораторию, буйное общежитие и футбольный стадион.