Глухо захлопнулась дверь, отсекая от нас шум дороги. Мы оказались в комфортном салоне уже пассажирского микроавтобуса. Извинившись за неумелые действия водителя, не сумевшего чисто организовать пересадку, новый сопровождающий, очень напоминающий видом туристического гида, попросил нас устраиваться поудобнее.

Я заметил откинутый столик с напитками и легкими закусками, трансформированный под двух пассажиров салон. Так счастливо избежавший моей атаки новый сопровождающий сообщил, что теперь мы едем до Риги без остановок. Также упомянул, что нас в садовом микроавтобусе не засекли, а вот конвертоплан с обманками, который направляется в Хельсинки, уже ненавязчиво ведут. Но попросил об этом не беспокоиться – мол они, те кто организуют нашу эвакуацию, ребята взрослые и знают что делать.

В Ригу на привокзальную площадь заехали около полуночи. В прошлом мире я здесь бывал неоднократно, летая через Латвию авиакомпаниями-лоукостерами. Но вновь, в очередной уже раз, оказался в чужом и незнакомом месте. Здание местного вокзала никак не походило на безликий, будто уложенный горизонтально серый чемодан. Фасад очень сильно напоминал петербургский Балтийский вокзал - до того, как к нему пристроили вестибюль метро. Сохранилась здесь на привокзальной площади и часовня Александра Невского, построенная после крушения императорского поезда в 1888 году.

Как оказалось, наше прибытие было рассчитано вплоть до секунд. Получив все необходимые инструкции от сопровождающего, мы с Анастасией вышли из машины и сразу разделились. Чтобы избежать ненужного внимания, билеты нам были куплены не как паре, а по отдельности – хоть и в одном вагоне.

Вестибюль вокзала миновали на некотором удалении друг от друга. Причем шли уже под звуки объявления об окончании посадки. Княжна зашла в вагон первой, и ее левый АйДи у проверяющей билеты проводницы недоверия не вызвал. Я в общем-то в этом и не сомневался, но все равно обратил внимание. Сам заходил уже в самый последний момент, когда поезд тронулся. Улыбнувшись симпатичной проводнице и заранее отказавшись от чая, попросил показать мое место.

Осмотревшись в купе, захлопнул за собой дверь и поставил статус «не беспокоить». Бросил рюкзак на сиденье напротив и присев, сквозь узкую щель в задернутых шторках наблюдал как проплывают мимо огни города. Люблю провожать взглядом место, откуда уезжаю.

Расслабившись и прикрыв глаза, попробовал почувствовать Анастасию. Она откликнулась сразу, и как-то… ожидающе, что ли. Но всплеск ее эмоций словно обрубило – наверное вспомнила, что все еще на меня обижена, а мы так и не разобрались с произошедшим в особняке.

Все, впереди семь часов – если сходить в Киеве, или девять – если ехать до Одессы. Поезд не скоростной, а лишь скорый, так что путь по времени занимает прилично. Правда все равно не сравнимо с привычными скоростями моего мира, где подобная дорога заняла бы не меньше суток.

Остается только ждать. Можно расслабиться, и даже попробовать поспать.

Расслабиться не получалось, спать не хотелось. Вскоре, почувствовав смутное желание Анастасии задать мне вопрос, я не сразу понял в чем дело. Причем прямо она ничего не спрашивала, но ее мысленное, пусть и ненавязчивое внимание к себе я чувствовал очень хорошо. В чем дело не понял, даже когда раздался негромкий стук в дверь. Запустив в купе напряженную княжну, показал ей на сиденье напротив.

И только посмотрев в усталые глаза обеспокоенной спутницы, понял в чем дело. Анастасия просто… нет, не боялась. Она сильно переживала. Княжна была напряжена как струна, против воли сжимая и разжимая кулаки. Ну да, это все же не меня пытаются убить, а ее. Так что понимаю. Тем более, что княжна не обладает той информацией, что есть у меня – и, если я представляю подоплеку происходящего, для нее же отягчающим грузом на душе висит пугающая неизвестность мотивов убийц.

Взглядом и мысленно я намекнул Анастасии, что неплохо было бы ей отдохнуть. В ответ княжна, словно опомнившись, вернула самообладание и посмотрела отстраненно-надменно, явно намекая на все то, что думает о моем поведение на ужине.

- Детский сад, - только прокомментировал я ее многозначительное молчание, устало отворачиваясь. Эффект моего комментария превзошел все ожидания – княжна непроизвольно вздрогнула и как-то вдруг осунулась.

Мда. Видимо, я ее переоценил, девушка все же не железная. Повинуясь импульсу, пересел, устроившись рядом с княжной и накрыл ее ладонь.

- Прорвемся, не переживай, - дежурно, но уверенно сказал я.

Анастасия вдруг облокотилась на меня, положив голову на плечо, так что мне не оставалось ничего другого, как ее приобнять.

Переоценил, как есть. Устала быть железной леди… нет, на так. Устала быть снежной королевой, тем более вот так – без привычной стихийной силы. Поганое чувство, наверное – как фигуристке в одном легком платьице выйти в роли игрока на площадку, где проходит жесткая заруба хоккейного матча розыгрыша плей-офф.

Княжна в этот момент едва слышно вздохнула, устраиваясь поудобнее.

Переоценил или наоборот – недооценил, вдруг подумал я. Потому что Олег, предполагаю, в нынешних обстоятельствах давно бы растаял как мороженое на солнце, будучи готовым свернуть горы ради прекрасной дамы. Да и не только для пятнадцатилетнего парня девушка в стесненных обстоятельствах — это такой триггер, который срабатывает часто бездумно. Да даже и не бездумно, все равно поможешь, если тебя не слишком уж цинично используют. Но я хотя бы могу делать это осознанно. И в пределах берегов, которые вижу гораздо шире, чем мой предшественник.

Через несколько минут я с удивлением почувствовал, что Анастасия задышала ровнее. Заснула, надо же. Стараясь не разбудить, аккуратно уложил княжну и набросил на нее легкий плед. Подумал немного и снял с нее ботинки. Не проснулась. То, что она уснула в принципе понятно – одна бессонная ночь у княжны уже была вчера, да и состояние у девушки болезненное.

Я об этом постоянно забываю - княжна ведь по идее еще на больничной койке должна лежать и страдать от истощения. Она же вместо этого бегает как совсем здоровая. Неудивительно, что ее буквально срубило в появившуюся спокойную минуту. Сам же я был свеж и бодр. После сеанса Ольги, когда она вылечила меня и вдохнула силы было удивительно хорошо и даже задорно, а мысли при этом сохраняли стройность и ясность. Но несмотря на жажду действий, делать мне было откровенно нечего. За чаем только сходил два раза, старясь не разбудить княжну цоканьем стакана в привычного вида подстаканнике.

Поезд мчался сквозь ночь, темноту за окном изредка разбавляли мелькающие огнями редкие полустанки, часы отсчитывали минуты, постепенно складывающиеся в часы. Вынужденное бездействие понемногу начинало тяготить все сильнее. После короткой остановке в Вильне, как здесь непривычно называется Вильнюс, у меня появилось смутное беспокойство плохого предчувствия. Постепенно все усиливающееся, начинающее давить на плечи тяжелым грузом. Настолько ощутимо, что стало муторно и даже подташнивать начало. Беспокойство усилилось вплоть до того, что хотелось встать и куда-нибудь бежать прочь и подальше отсюда. Вот только бежать пока некуда - следующая остановка лишь в Барановичах.