— Сэр, я делал то, что должен был делать…

Лимузин с заказным кузовом на шасси тяжелого Даймлера — скользил по автостраде, приближаясь к Лондону. Дымящие грузовики, перевозящие грузы от южных портов — оставались позади. Рощицы, городки, краны, дымящие фабрики, сделавшие славу Британии как центру половины мира — все оставалось позади.

— Сэр… — сказал сэр Роберт Брюс — со всем уважением, я сделал то, что должен был сделать.

— Ну… воровать пленника Индийского разведывательного бюро и вторгаться в архив дабы выкрасить материалы было совсем не обязательно… — со снисходительностью умудренного опытом человека заявил адмирал — теперь эти проклятые индусы думают, что мы специально подослали тебя к ним для того, чтобы ты сделал это. А отношения с Индией так напряженные, даже британские офицеры, расквартированные там, нам не доверяют.

— Сэр, им просто надо пить меньше виски и меньше стрелять. А больше думать головой. Эти сукины дети даже не попытались разгадать эту тайну. А просто заперли русского на корабле и забыли про него. Так дела не делаются.

— А ты эту тайну раскрыл, получается.

— Нет, сэр. Но я сделаю все, чтобы ее раскрыть.

Адмирал достал из бюро, смонтированного в машине трубку из вереска, сунул в рот, но разжигать не стал. Просто по привычке — врачи категорически запретили ему даже думать о курении.

— Аден… мой мальчик, тебе не стоит в это дело соваться. Это тема закрытая.

— Потому что мы там облажались.

— Ну… ты слышал такую пословицу: у победы много отцов, а поражение всегда сирота. А ты… пытаешься найти отца ребенка грязной портовой шлюхи… я бы так сказал. И тем самым наводишь тень подозрения на многих уважаемых людей.

— Сэр, это надо сделать. Хотя бы для того, чтобы это больше не повторилось…

— Повторилось… — адмирал нехорошо усмехнулся — знаешь, свинья, которую поймали в огороде, тоже клянется, что это никогда не повторится…

— Куда мы едем? — спросил сэр Роберт — в Адмиралтейство?

— Нет… — сказал адмирал — бери выше. Сам Пи-Эм[82] захотел с тобой встретиться. И на твоем месте я бы хорошо подумал, что ты будешь ему говорить. Потому что по итогам этой встречи — тебя ждет либо новое назначение, либо петля…

Адмирал снова усмехнулся

— Я слышал, что палач использует шелковую веревку для приговоренных дворянского звания. Но тебе я попробую выбить расстрел…

* * *

Чертвелл-Хаус…

Небольшой и внешне ничем не примечательный дом. Два штабных Хамбера справа и слева у ворот — недавно сформированная Группа дипломатической охраны, которой поручена охрана высших государственных деятелей Соединенного королевство — они приняли эту работу от спецотдела Скотланд-Ярда. Обычный британский дом с небольшим садом, кривая и узкая дорога, ведущая к воротам…

Чертвелл-Хаус. Лондонское логово Пи-Эм, Уинстона Спенсера Черчилля, седьмого герцога Мальборо и одного из рекордсменов по пребыванию у власти.

У ворот — их попросили сдать оружие, и вежливо, но профессионально обыскали. Они прошли на первый этаж, там было что-то вроде кабинета для посетителей. Там ждали несколько человек, военных и гражданских. У многих был вид бухгалтеров — начетчиков.

Адмирал раскланялся с одним из ожидающих, на остальных даже не обратил внимания, с достоинством разместив свои старые кости на неудобном табурете…

Они прождали примерно полчаса, затем женщина средних лет, выйдя из неприметной двери, подошла к адмиралу. И перебросившись несколькими словами — повела их наверх, на второй этаж…

* * *

Сэр Уинстон, некогда легкий на подъем юноша, которому случилось участвовать в большинстве локальных войн, которые Метрополия вела на изломе века — с годами обрюзг, отяжелел, осунулся — его вес заставлял его передвигаться с большой осторожностью. Как он сам говаривал — я никогда не стоял, когда можно было сидеть, и никогда не сидел, когда можно было лежать. Говорили, что шансов у консерваторов на выборах — почти что нет, и его правление подходит к концу — а на него место взберется кто-то из лейбористов, этих тайных сторонников большевизма, подрывающих общественное согласие и изматывающих общество забастовками. Но Пи-Эм оставался в седле, и его нельзя было недооценивать. Этот человек, сочетавший в себе проницательный ум, полную беспринципность и холодное мужество — если и уходил, то только для того, чтобы вернуться. Никто не сомневался в том, что если он и уйдет — он останется главой консерваторов до самой смерти, путь и в оппозиции. Никто лучше него не знал все тайные и темные тропки в Вестминстер Палас, никто кроме него не умел так находить общий язык с Его Величеством. Все помнили, как сэра Уинстона отложили в самую дальнюю кладовку в тридцатые — никто тогда не думал, что он не только вернется, но и займет высший государственный пост в стране. Но он вернулся и занял — и тем, кто неосмотрительно пинал поверженного льва, в тридцатые пришлось очень и очень плохо…

Сейчас, сэр Уинстон сидел за столом в своем старом домашнем халате — он не считал нужным носить дома тяжелую, стесняющую его официальную одежду — и правил рукопись, отпечатанную на машинке карандашом. Непонятно было — то ли это официальный документ, то ли это очередная его книга. Сэр Уинстон был еще и литератором.

— Адмирал… — пробурчал он — еще пять минут…

Мягкий свет — струился от лампы со старомодным зеленым абажуром.

Наконец, сэр Уинстон — дочитал лист и с раздражением положил его на стол

— Качество британского образования оставляет желать лучшего — с раздражением сказал сэр Уинстон — если государственные служащие даже в простых словах делают столько ошибок. Да… положительно надо что-то менять.

…

— Я раз вас видеть, адмирал.

— Я тоже, сэр.

Сэр Уинстон посмотрел на сэра Роберта

— А это и есть наш «Индийский связной»?

— Да, сэр…

Несмотря на то, что сэр Роберт бывал в самых разных ситуациях, в том числе и тех, что грозили ему смертью — от взгляда пи-эм ему стало не по себе. Все-таки… что ни говори, а сэр Уинстон умел произвести впечатление…неважно, на партийном съезде, в Вестминстере или дома в своем старом домашнем халате…

— Вы присядьте… вы, кстати, смотрели фильм — Берлинский связной?

— Нет, сэр — ответил сэр Роберт

— А напрасно… — сэр Уинстон издал неопределенный звук — я смотрел его дважды. В тридцатые, когда у меня было время смотреть кино, намного больше времени, чем сейчас. Там речь идет об одном молодом человеке, который ведет светский образ жизни, много перемещается между европейскими столицами. И вот однажды его старый друг по Оксфорду просит его передать небольшое послание одной даме… в Берлине. Казалось бы… простое послание, что может быть проще. Возможно, любовное. Возможно — коммерческое. Кто же знал, что кроме обычного любовного текста — есть еще один, написанный симпатическими чернилами[83]? А по следу британской сети в Берлине уже идет крипо[84]. И вот получается, что обычный молодой человек, до этого не имевший никакого отношения к государственным секретам — оказывается в самом центре… э… европейской политической жизни, скажем так. И более того — в какой-то момент он становится так важен, что ни одна из сторон этой игры не может его даже просто убить…