– Неверчик, посмотри на меня, ласковый мой! Взгляни на меня, на невесту твою верную, в распоследний раз! Уж ты мою душу разбил-истерзал! – пропела она.

Под ногой болотницы сухо треснул камень. Ева никогда не задумывалась, что пальцы на куриной ноге можно ещё и сжать. Оказалось, можно, да ещё как!

– Клавдия, не начинай! – сипло попросил Нахаба.

– Была, значит, «Клава», а теперь «Клавдия»?! Ах ты вампир пустотелый! – горько сказала болотница.

Многоствол твёрдо уставился в грудь Невера. Ствол был тяжёлый, длинный, и держала Клава его в вытянутой руке, но, что удивительно, ствол и не думал дрожать.

– Клава! У тебя малыш Хафгуфы на руках! – бледнея, охнул Нахаба.

– Правда? Значит, я была тебе нужна, чтобы тяжести таскать? На вон, сам потаскай! На помидорчиках своих не натренировался?

Разгневанная болотница сорвала с плеча малыша и взвалила его на руки Неверу. Вампиры сильнее человека, но не настолько, чтобы удержать детёныша такого веса. Руки Невера разжались, и он уронил Хафгуфу себе на ноги. Малыш, которому Нахаба не понравился с самого начала, издал свой знаменитый стеклянный крик – тонкий, протяжный и свистящий. У Юстика носом пошла кровь. Ева рухнула на землю. Один только стожар вовремя сообразил, что сейчас будет, и заблаговременно присел, заткнув пальцами уши и распахнув рот.

Но больше всех досталось Нахабе. Он заверещал, откатился и, обезумев от ужаса, запрыгал по камням. За ним, стреляя над его головой, гналась разъярённая болотница. Одни валуны плавились, другие разлетались, третьи просто с хлопком взрывались и исчезали.

Стожар проводил парочку умилённым взглядом.

– Самая красивая комбинация в моей жизни! Я истратил ноль капов… – сказал он.

Малыш Хафгуфа лежал на камнях и издавал жалобные звуки. Предыдущий крик отнял у него слишком много сил. Ева подошла и стала гладить его по спине. От падения рана малыша открылась, и выступили крупные капли рыжья. Их было так много, что у Евы на миг закружилась голова. Избыток магии, для которой у тебя нет применения, вещь опасная.

Магент Веселин опасливо приблизился, вытирая кровь из носа:

– Надо отсюда уходить! Невер Невзорович может вернуться… Вызовет Пламмеля или Клаве что-нибудь наобещает!

– Кто бы мог подумать! Такой заслуженный человек! – насмешливо передразнил его стожар. – А кстати, с женой ты мне неплохо подыграл!

Практикант кисло оглянулся на него, но спорить не стал. Втроём они попытались поднять малыша, но сил не хватило. Ева споткнулась, и все они упали на Хафгуфу. Причём магент Веселин повалился прямо на подтёки рыжья, что сказалось на его мыслительных способностях. Он обнял малыша и заплакал.

Когда Ева поднималась, рукав её пуховика засучился.

– Что я вижу?! – воскликнул стожар. – Боевой браслетик?

– Ну да!

– Что же ты молчала?! Если ты разозлишься, то сможешь тащить Хафгуфу пока магия не иссякнет. А рыжья у нас сейчас навалом. Ну-ка взгляни, что там сейчас?

Ева посмотрела. Сияла пластина, где было выгравировано «Евочка не в духе!».

– Этого маловато! – сказал стожар. – Разозлись, но не очень сильно. До «Ну все! Я предупреждала!» доходить не надо. Достаточно будет «Евочка гневаться изволят!».

– Я по заказу не могу.

– Это как за дело взяться… Ну-ка, устроим небольшую встряску воспоминаний!.. Вспомни, как ты ожидала увидеть козочку. Открываешь такая дверь – а там…

Пластинка «Евочка гневаться изволят!» мигнула, но сразу погасла, и зажглась предыдущая.

– А ты не злопамятна! – оценил Филат. – Всё-таки грустно, что мы так мало друг друга знаем – даже и обидеть нечем! Обещаю узнать тебя лучше и на правах спутника жизни совершенствоваться в этом направлении!.. Кстати, у тебя комната всегда как сарай?

– Чего?!

– Помнишь, я за тобой следил? Те картины маслом, что на стенах, ты, наверное, рисовала, когда совсем маленькая была?

Ева вспыхнула. Браслет устойчиво перескочил в «Ну все! Я предупреждала!».

– А вот это уже перебор! Нам так много не надо!.. Да я пошутил про картины… Они отличные… для твоего возраста! – торопливо поправился стожар. Ева терпеть не могла, когда ей намекали, что она мелочь. Надпись опять перепрыгнула, и на этот раз устойчиво зажглось «Евочка гневаться изволят!».

– В самый раз! – одобрил стожар. – Теперь бери Хафгуфу – и пошли!

Ева наклонилась и, с усилием оторвав малыша, взвалила его на плечо. Было тяжеловато, но терпимо.

– Отлично! Теперь иди за мной! Я проведу тебя как по проспекту! – пообещал Филат, но, конечно, по хорошей стожарской традиции надул.

Хоть он и обещал провести Еву как по проспекту, на деле его проспект оказался завален впечатляющих размеров валунами. Первым по валунам прыгал ловкий стожар. За ним не так ловко, но вполне сносно перескакивал в своём пледе магзель Веселин. И последней, кренясь под тяжестью малыша Хафгуфы, тащилась Ева. Прыгать с камня на камень она не решалась – было скользко, да и груз давил.

– Ничего себе проспект! – пыхтела Ева.

– Ну что ж поделаешь? Проспект на реконструкции! Зато как красиво здесь будет после ремонта! – ехидничал стожар.

Малыш Хафгуфа постепенно успокаивался. Мать он больше не звал и несколько раз ткнулся Еве в нос и губы своими зелёными усами, запечатлев братский поцелуй. Пахло от него тиной и рыбой.

– Ну почему рыбой!.. Он же не ест рыбу… – простонала Ева.

– Рыба тоже не пьёт рыбий жир. А носки не носят носков, но все как-то справляются с поставленной задачей… – резонно заметил стожар.

– И что мне делать?

– Представляй, что он одаривает тебя какой-нибудь интересной формой рыжей магии. Что-то вроде энергии благодарности. Кстати, так оно, скорее всего, и есть.

Валуны наконец сменились хаотичной каменной крошкой, между которой все было серым и зелёным.

– О! Опять началось царство мха и лишайников! – сказал стожар.

– Лишайников на самом деле не существует. Это симбиоз гриба и водорослей, – рассеянно откликнулась Ева, вытирая вспотевший лоб о бок малыша Хафгуфы.

Филат посмотрел на неё с уважением.