Дуглас слегка приподнял брови в удивлении, но кивнул. После небольшой паузы он поинтересовался:

– Как вы находите Чарльстон? Мне кажется, за время вашего отсутствия здесь многое изменилось.

– Вы полагаете? – ушел от конкретного ответа Ретт, и Скарлетт подумала, что у него ловко получается отделываться ничего не значащими замечаниями. Значит, он хорошо усвоил ее уроки.

Но Дуглас не оставил намерения добиться хоть одного определенного высказывания от Батлера.

– В последние две недели обстановка на Филадельфийской бирже неспокойная. Все кинулись избавляться от акций «Электрик Лайт», они стремительно падают. Не пора ли вам тоже избавиться от своего пакета?

Скарлетт кинула взгляд на Ретта, тот помешивал чай в своей чашке, будто вопрос вовсе не касался его.

– И железнодорожные «Норсен Пасифик», боюсь, скоро перестанут расти.

– Скупайте «Электрик» и не спешите избавляться от железнодорожных! – не выдержала Скарлетт. – Вы что, Эдвард, совсем нюх потеряли?

Она вспылила, раздраженная тем, что он нарочно провоцирует Ретта.

– Вероятно, Скарлетт права, – вставил Батлер.

– И впредь мне слушаться только распоряжений вашей жены? – с явным намеком спросил Дуглас.

– Да, конечно. Она ведь прекрасно со всем справляется, – добродушно кивнул Ретт, а Скарлетт была готова убить его за дурацкое благодушие.

Так теперь и будет. Каждый станет пытаться проверить его: помнит ли он что-то, понимает ли, в своем ли он уме?

Скарлетт с трудом удавалось держаться непринужденно. Она предложила гостю печенья, задала какой-то несущественный вопрос гувернантке, спросила Дугласа, как поживают его жена и дети.

– Папа, давай посмотрим, в порядке ли наш вигвам? – обратилась к Ретту Кэт.

– Хорошо, детка, – Батлер поднялся и извиняющимся тоном проговорил: – Простите, мы оставим вас. У нас с Кэти важные дела.

Гувернантка вышла вслед за ними. Скарлетт молчала, не глядя на Дугласа.

– Почему вы не пришли, Скарлетт? – спросил он вполголоса. – Я ждал вас.

– Я больше не приду на Нассау-стрит, – ледяным шепотом ответила она.

– Почему?

– Вопрос по меньшей мере глупый, Эдвард. И так ясно, почему.

– А мне не ясно. И, посмотрев сейчас на вас и вашего мужа, мне стало ясно другое: вы не любите его.

Скарлетт поразилась его проницательности. Но не признаваться же в том, что лишь долг и страх перед Господом удерживают ее? «Неужели со стороны так заметно, что между мной и Реттом нет прежней близости?» – подумала она и решила впредь следить за собой и на людях вести себя приветливее по отношению к мужу. Только как заставить его вести себя так же?

Стальные глаза Дугласа пытали ее в ожидании ответа.

– А если вы ошибаетесь, Эдвард? – проговорила она, выдержав его взгляд.

– Нет. Зная вас, я скажу – нет.

– Вы вольны думать, что вам заблагорассудится. Но от комнаты на Нассау-стрит можете отказаться.

– Я оставлю ее за собой. Вдруг вы передумаете?..

– Нет, Эдвард, – твердо ответила Скарлетт. – Нет.

И она поднялась, давая понять, что визит окончен.

Перед приходом Брютонов и Ансонов Скарлетт снабдила Ретта сведениями о них и перечислила темы, разговаривать на которые безопасно.

– С Майлзом можно поболтать о лошадях. Если он примется рассказывать о своей конюшне, то никому слова вставить не даст. За Салли я спокойна, она не допустит бестактного замечания или вопроса. Эмма Ансон с удовольствием поговорит на кулинарные темы, а поскольку гости приглашены на обед, то вполне можно обсудить вкус поданных блюд. Старый адвокат, ее муж, скорее всего, будет молчать, занятый трапезой, а после подремлет где-нибудь в уголке.

– Вы боитесь, что какой-нибудь неловкой фразой я выдам, что не помню этих господ? Но ведь, насколько я понимаю, всем уже известно?.. – вопросительно посмотрел Ретт, когда Скарлетт завершила инструкцию.

– Я хочу, чтобы они забыли об этом! – отчеканила она. – Извольте держать себя так, как я велю. Если не понимаете вопроса, уклонитесь от прямого ответа. Когда вам напоминают о чем-то, улыбайтесь и кивайте. Шутите с дамами, будьте с ними любезны. Походите на себя самого, черт бы вас побрал! И не вздумайте рассказывать им, как вам нравится пасти коров! – не сумела сдержаться она.

– Это не самое постыдное занятие… – потускнев лицом, промолвил он.

– Но не для потомственного плантатора, в жилах которого течет кровь английских аристократов. Я говорила вам, что у Батлеров в Ирландии целое графство?

– Вот как? – черная бровь Ретта удивленно поползла вверх. – А чья кровь течет в ваших жилах?

– Не исключено, что ирландских королей! – парировала она.

– А-а-а! Вот откуда этот повелительный тон! – саркастически усмехнулся он одним уголком рта.

Эта усмешка заставила Скарлетт умолкнуть. На мгновение ей показалось, что перед ней прежний Ретт. Но вот его лицо вновь приняло покорно-добродушное выражение.

– Не беспокойтесь, Скарлетт. Я постараюсь не подвести вас.

Некоторое время она еще смотрела на него, затем, коротко вздохнув, посоветовала:

– Вам следует поправить усы. Сделайте их немного тоньше. Маниго вам поможет.

Первый прием прошел без заминки. Конечно, гостям было интересно узнать о жизни Ретта среди дикарей, и за столом он удовлетворил их любопытство. Рассказывал о ритуалах, способах охоты, жизненном укладе. Неловких вопросов задано не было и тему потери памяти удалось избежать.

После обеда Ретт беседовал с Майлзом Брютоном о его лошадях, сам рассказывал о конюшне Данмор-Лэндинга. Эмма Ансон, оставив мужа подремать в кресле, присоединилась к Скарлетт и Салли, которые расположились в другом конце гостиной.

– Мне кажется, вы зря расстраиваетесь, Скарлетт, – вполголоса проговорила она, усаживаясь на шелковый диван. – Ретт производит впечатление совершенно нормального человека.

– А вы ожидали, что он станет есть руками и ковырять в зубах у всех на глазах? – обиделась Скарлетт. – Ретт не сумасшедший!

– Душечка, я не это имела в виду… – стушевалась миссис Ансон.

– Нет, Ретт не тот, – покачала головой Салли, косясь в сторону мужчин. – Где его живость, ирония, шутки? Внешне он прежний, и все-таки… Теперь я понимаю вас, Скарлетт.

Скарлетт благодарно кивнула подруге, подумав при этом, что вряд ли Салли может представить, каких сил ей стоит изображать, что все прекрасно.

– Брось, Салли, – возразила Эмма. – Какие шутки?.. В нашем возрасте пора уже покончить с ними. Я лет десять не слышала, чтобы мой муж шутил. А в молодости был такой озорник! – пышная грудь миссис Ансон вздыбилась в сокрушенном вздохе. – А вам, Скарлетт, я скажу, что, окажись на месте моего ленивого тюфяка такой бравый мужчина, как Ретт, я бы прыгала до седьмого неба от счастья.