Выбрался ли из оврага Винер? Что он станет делать, вернувшись в полицейский участок? Поднимет на ноги солдат, даст депешу в Борло, предпримет меры к розыску и задержанию бежавшего из-под стражи коммерсанта, обвинив его во всех смертных грехах и попытке убийства полицейского чиновника? А если еще вахмистру попадется на глаза ориентировка из Вены?

Нет, скорее всего Винер не захочет огласки случившегося с ним. Как говорят китайцы, «постарается сохранить лицо», скроет от начальства, а по возможности и от подчиненных, неприглядную историю. К чему господину вахмистру дурная слава, тем более если он любит обирать торговцев и контрабандистов, сколачивая состояние в период военного лихолетья на территории, оккупированной армией Австро-Венгрии? Не ровен час, слухи дойдут до генерал-губернаторства и лишат теплого местечка, а вместе с ним и ставших привычными барышей.

И все же как бы там ни было задерживаться в Борло не с руки. Надо переправлять Марту в Румынию и возвращаться. Время не ждет.

Решив не выспрашивать дорогу, чтобы не привлекать к себе внимания, Владимир ходил по улицам, отыскивая церковь Святого Андрея, рядом с которой должен стоять нужный ему дом. Найдя его, он быстро выяснил у словоохотливого торговца, что там живет настоятель храма, отец Иоанн. Кавка и здесь оказался весьма предусмотрительным: к врачам и священникам обращаются в любое время разные люди, поэтому визит незнакомца не вызовет подозрений.

Осмотрев дом, Кривцов зашел в храм поглядеть на отца Иоанна. Дородный, чернобородый настоятель вел службу не торопясь, по чину. Хор пел слаженно, но церковь была старенькая, бедная; видно, приход не велик, а поток приношений на нужды храма оскудел: люди заняты другими, более земными делами.

Поставив свечу святым угодникам, фотограф вышел на паперть, увидел на другой стороне улицы кофейню и направился туда. Устроившись за колченогим столиком с чашкой черного, как гуталин, кофе, горечь которого не мог смягчить даже сахарин, он начал наблюдать за явкой.

Условный знак, сообщавший посвященным, что их здесь ждут, находился на положенном месте. Но следовало все проверить, чтобы избежать даже малейшего риска. Поэтому Кривцов потягивал густой, сваренный на турецкий манер кофе, курил и наблюдал. Когда на город начали спускаться сумерки, он наконец решился…

Открыла ему служанка, пожилая, сгорбленная женщина в темном платье. Услышав, что гость желает видеть отца Иоанна, повела его в глубь дома и оставила в небольшой гостиной, обставленной старомодной мебелью. Через минуту появился сам настоятель, одетый в легкую домашнюю рясу.

– Чем могу служить? – благословив Владимира, священник пытливо поглядел на него черными глазами.

– Нам нужно окрестить младенца, святой отец, – произнес первые слова пароля фотограф.

– Мальчика или девочку?

– Мальчика. Роды проходили тяжело, мы боимся, как бы он не остался раньше времени сиротой.

– На все воля Божья, – широко перекрестился отец Иоанн. – Кто вы будете младенцу?

– Я его родной дядя со стороны матери.

– Окрестим в пятницу. И наречем в честь святого Андрея… Вы задержались, – предлагая Кривцову присесть, мягко укорил священник. – Я уже несколько дней жду. Что-нибудь случилось?

– Долго рассказывать, – усмехнулся Владимир. – Можете переправить нас сегодня ночью?

– Вы принесли плату проводникам? – Вопросом на вопрос ответил отец Иоанн.

– Да, – Кривцов положил на стол кисет с золотом. – Должен вас предупредить, что со мной женщина. Мы вместе уходим туда, а потом я возвращаюсь.

– Как скоро? – пряча кисет в настенный шкафчик, поинтересовался настоятель.

– Не позже, чем через сутки.

– Хорошо. Когда совсем стемнеет, приходите к храму. Надеюсь, все удастся. Храни вас Господь!

– Люди надежные? – уже собираясь уходить, спросил фотограф. – Им можно доверять?

– Вас поведет мой брат, – ответил священник…

Вернувшись к портному, Кривцов нашел Марту сидящей с книгой у свечи. Обернувшись на звук шагов, она вопросительно поглядела на него, стараясь скрыть тревогу.

– Сегодня, – опускаясь на стул, сообщил Владимир. – С собой берем только самое необходимое. Остальное бросьте или отдайте жене портного. Сейчас надо поесть и отдохнуть. Выходим в десять.

– Мне отчего-то страшно, – глядя на язычок пламени свечи, призналась женщина.

– Не надо думать о неудаче, – посоветовал Кривцов. – Случиться, конечно, может всякое, но… У нас за плечами нелегкий путь. Так давайте пройдем его до конца, тем более осталось не много.

– Кто знает, что ждет впереди, – протянула Марта и резко захлопнула книгу. – Пойду собираться…

Из дома портного они вышли, когда на улицах уже зажглись редкие фонари. Стараясь держаться ближе к домам, чтобы не попасться на глаза патрулям, фотограф знакомой дорогой привел женщину к церкви Святого Андрея. Смутно белевший в темноте храм казался значительно больше, чем днем. Где-то закричал ворон, и Кривцов вспомнил старую казачью примету – если ворон кричит справа от тебя, жди удачи.

Неожиданно из темноты вышла закутанная в черное фигура и направилась к притаившимся у ограды Владимиру и Марте. Фотограф сунул руку под пиджак, нащупывая рукоять револьвера, но узнав священника, облегченно вздохнул:

– Это вы, отче?

– Я… Сейчас приедет Петр, он никогда не опаздывает.

Через несколько минут по брусчатке мостовой затарахтели колеса, появилась большая ломовая телега, груженная пустыми бочками. Сидевший на козлах рослый мужчина придержал лошадей и спрыгнул на землю. Приветственно помахав рукой стоявшим у ограды, он начал распускать толстую веревку, стягивавшую бочки. Сняв одну из них, он поманил к себе фотографа.

– Полезайте, – возчик показал на узкую щель между бочками. – Когда выберемся из города, выпущу.

Кривцов подсадил Марту и следом за ней протиснулся между еще хранивших запах кислого вина бочек. Сзади загремело и стало темно. Беззлобно ругаясь на нетерпеливо переступавшую копытами лошадь, Петр затянул веревку, снова взобрался на козлы. Телега тронулась.

– Долго нам ехать? – ощупью отыскав руку Владимира, шепотом спросила Марта.

– Не знаю, – ответил фотограф. – Доверимся проводнику.

Вскоре колеса телеги перестали стучать по булыжной мостовой: город кончился. Сквозь щели между бочек потянуло прохладой, стал слышен шум деревьев. Наконец колымага встала.

– Вылезайте, – сняв бочку, приказал Петр. – Сойдите с дороги и ждите. Я спрячу лошадь, а потом вернусь за вами. Не разговаривайте, не курите. Граница близко!

Беглецы затаились в кустах. Совсем рядом темнел лес, по небу плыли подгоняемые ветром лохматые тучи, укравшие свет луны и яркие точки звезд. Неужели их провожатый специально выбирал ночку, или так получилось? Кажется, даже принялся накрапывать мелкий дождь, похожий на водяную пыль?