— Доказательства не воскресят мертвых.

В Кортни явно говорил страх.

— Это даст ответы на вопросы. Людям больше не нужно будет искать правду. Они обретут хотя бы толику душевного спокойствия.

— Если я проговорюсь, Энтони убьет меня! Я единственная его жена, которую он не убил.

Как же ее убедить?

Пытаясь подыскать правильные слова, Эвелин нервно вертела в руках записку Гленна Уиткомба. Он оставил ее вместе с пирожным, которое принес ей вчера вечером. Гленн сообщал ей, что так и не узнал ничего о поддельном приказе. Что касается пирожного, то он принес его из кухни, потому что Лоррейн, которая обычно пекла их, больше нет. Эвелин была благодарна ему за заботу. Надо будет ему позвонить.

— Энтони никогда не выйдет из тюрьмы, — напомнила она. — Вы сами это сказали.

— Хотелось бы надеяться. Но ему еще нет и сорока. У него впереди еще не один десяток лет. Сами знаете, как это бывает с тюремными приговорами. Вдруг там у вас будет избыток заключенных, и его решат выпустить. Может случиться все, что угодно.

Эвелин были понятны ее страхи, пожалуй, даже больше, чем кому-то другому. У нее имелись точно такие же. Однако она должна убедить Кортни быть с ней откровенной.

— Он сидит как серийный убийца. Таких, как он, не выпускают.

— Это вы так говорите! Я же не хочу рисковать собственной жизнью! — выкрикнула Кортни и повесила трубку.

Эвелин сокрушенно вздохнула, оттолкнула от себя записку и пирожное и еще глубже погрузилась в кресло. Но трубку не положила, а продолжала смотреть на нее, как будто надеялась тем самым вновь вызвать Кортни на связь. Ее слова — если я проговорюсь — сдавливали Эвелин горло. Кортни наверняка знала, причем, что-то важное.

— Доктор Тэлбот? — Это в дверь сунула голову Пенни. Эвелин переключила внимание на нее.

— Только что позвонили из больницы. Хьюго Эвански пытался сбежать, но дело кончилось остановкой — сердца.

«О нет, только не это!»

— Он мертв? — уточнила она.

— Врачи борются за его жизнь.

Эвелин кивком дала понять, что приняла информацию к сведению. Она бы предпочла переварить услышанное одна, без Пенни. И та, похоже, ее поняла, хотя и не знала, как истолковать столь сдержанную реакцию. Наверно, со стороны могло показаться, что Эвелин хранит хладнокровие, но внутри она заходилась криком. Нет, она должна… обязана найти способ положить всему этому — конец!

Наконец она вернула трубку на место и проверила рабочий график. Гленн заступит на дежурство лишь после обеда. Эвелин позвонила ему домой.

— Кто бы мог подумать, какие вещи творились у нас! — воскликнул он после того, как она поведала ему о Даниэль, Куше и Петровски. — И как только они умудрялись делать это у нас прямо под носом? И главное, держать это в секрете?

— Думаю, они были осторожны.

— Это же надо, какие мерзавцы! Вдруг Даниэль погибла из-за них? Да и Лоррейн тоже? Клянусь господом богом, если это так…

— Гленн, не смейте даже думать. Пусть этим занимаются отдел внутренней безопасности.

— Но ведь это такое безобразие!

— Кто знает, что там было. Но… вы окажете мне одну услугу?

— Что угодно. Вы это знаете.

— Прошу вас, по-прежнему смотрите в оба глаза и слушайте в оба уха. Теперь вы знаете, что тут творилось. Может, что-то удастся раскопать.

— Разумеется. Просто…

Услышав нотки сомнения в его голосе. Эвелин насторожилась.

— Что такое?

— Мне неприятно об этом говорить, но… у меня такое впечатление, что доктор Фицпатрик неким образом к этому причастен. Потому что, судя по тому, что я видел, последнее время он ведет себя как-то странно.

Живот у Эвелин как будто стянуло тугим узлом. Откуда он это взял? С ее стороны не было никаких намеков. Она даже ни разу не заикнулась про своего коллегу.

— В каком смысле странно?

— Может, в этом ничего нет. Именно поэтому я раньше молчал. Но когда я пришел за Хьюго, чтобы проводить его в камеру после одного из их сеансов, у меня возникло странное чувство, как будто происходит нечто такое, чего не должно быть. Я слышал, как Хьюго сказал: «Ну наконец-то, давненько я никого не трахал». Но тут доктор Фицпатрик увидел меня и кивком головы велел ему закрыть рот. Что наводит на мысль… что он был в курсе того, что творилось.

У Эвелин возникла та же мысль. Но она уже давно задавалась вопросом о причастности Фицпатрика — в том числе и к убийствам.

— Трудно сказать, кто в этом участвовал. Точно известно лишь про Куша и Петровски. Этих двоих уволят. Надеюсь, они дадут показания, и мы узнаем больше. Но на тот случай, если они укажут не на всех, держите меня в курсе, если узнаете что-то еще.

— Непременно.

— Спасибо, — сказала она и положила трубку. Ей придется обсудить увольнение сотрудников с начальником охраны, а также узнать у него, кто еще, по его мнению, мог быть причастен к этому вопиющему безобразию. После чего она планировала посмотреть видеозаписи терапевтических сеансов Фицпатрика за последние несколько недель. Это, конечно, не даст ей заняться обычной работой, да и вообще, неизвестно, будет ли от этого толк — вдруг на этих пленках нет ничего интересного. Но она все равно должна их посмотреть — на всякий случай. По крайней мере, у нее будет возможность заглянуть в его недавнюю жизнь. Она увидит, с кем он разговаривал, что говорил и даже как он себя вел — и с охранниками, и с заключенными.

— Доктор Тэлбот?

В дверь вновь заглянула Пенни.

— Слушаю.

— Вас ждет мистер Феррис. Говорит, что оставил вам срочное голосовое сообщение. Мол, вы должны с ним обязательно встретиться.

— Передайте ему, что я уже иду, — сказала Эвелин. Однако прежде чем Пенни успела выйти за дверь, она ее остановила и попросила передать Феррису, что будет у него через пятнадцать минут. Предупредив начальника охраны, она вновь набрала номер Кортни Лофленд.

Увы, на том конце линии никто не брал трубку. Эвелин уже было решила, что ответа ей не дождаться, когда в трубке послышалось робкое:

— Алло?

В Эвелин вновь проснулась надежда. Ура, ей дали еще один шанс!

— Кортни?

— Да?

— Извините, ради бога, что снова беспокою вас. Но кто-то должен победить Энтони. Вам это понятно? Если речь идет обо мне, то я готова. Беда в том, что одной мне этого не сделать. Я хочу, чтобы вы поддержали меня, чтобы помогли мне остановить этого двуногого монстра по имени Энтони Гарза.

— А как же мой сын? — спросила Кортни и разрыдалась. — Ему всего восемь лет. Вы представляете, что будет со мной, если с ним что-то случится?

— Обещаю вам, что с ним ничего не случится. — Она должна быть честна. Кортни должна знать, на какой риск идет, особенно после того, как в попытке заручиться ее поддержкой Эвелин всего несколько минут назад дала однозначно понять, что Гарза никогда не выйдет на свободу. — Но если Гарза сумеет вас запугать, если он заткнет вам рот, считайте, что он победил. Он избежит наказания за убийства тех женщин. В этом-то и все дело. У нас с — вами нет выбора. Мы должны остановить его и ему подобных.