— Вы понятия не имеете, что он за человек, — торопливо ответила Кортни. — Какой он сильный и упрямый. После того, что я узнала за последние два года, я уже ничему не удивлюсь.

— Он Порнохудожник? — спросила Эвелин.

В трубке воцарилось молчание. Однако Эвелин чувствовала, что Кортни хочет говорить.

— Кортни, пожалуйста. Помогите мне.

— У меня кое-что есть, — сказала та наконец.

Эвелин выпрямилась на стуле.

— Что именно?

— О боже, я ведь поклялась никогда этого не делать, никогда больше не попадаться на глаза Энтони Гарзе.

Голос Кортни дрогнул.

— Мне понятно, почему вы дали себе такое обещание. Никто не понял бы вас лучше меня.

— Если он выйдет на свободу…

— У него в несколько раз меньше шансов на нее выйти, если то, что вам известно, привязывает его к еще одному убийству или даже убийствам.

И вновь молчание.

— Это кредитка, — наконец произнесла Кортни.

— Кредитка? — переспросила Эвелин.

— До того, как сесть в тюрьму, Энтони неожиданно заявился ко мне домой. Не знаю даже, как он нашел меня. Именно поэтому мне так страшно. Переехав в Канзас, я думала, что он исчез из моей жизни навсегда. Но он постучал в мою дверь и попросил разрешения посмотреть на моего сына.

— Это ведь не его сын?

— Нет. Я родила Дэнни до того, как познакомилась с Энтони. Но Энтони считает себя его отчимом и утверждает, что любит его.

— И что произошло?

— К своему стыду, я отпустила Дэнни погулять с ним. Энтони не умеет контролировать свой гнев, но он ни разу даже пальцем не тронул Дэнни. Сын тоже просил отпустить его с Гарзой. Я же на тот момент ничего не знала про убийства. Да что там! Даже про его бывших жен, не говоря уже о том, что все они были мертвы. Я до сих пор виню себя за все, что в нашем браке пошло не так. Энтони умел сделать так, чтобы я чувствовала себя виноватой.

— У психопатов этого не отнять, — поддакнула Эвелин. — И как Дэнни провел с ним тот день?

— К счастью, без происшествий. Но когда Энтони привел его домой, у Дэнни был с собой целый пакет конфет. Время шло к ужину, и я не хотела, чтобы он перебил аппетит. Когда Энтони уехал, я забрала у Дэнни конфеты. Хотела выбросить обертки и припрятать оставшиеся. Вот тогда я и нашла кредитку.

— Это была кредитка Энтони?

— Нет. Это была… — Кортни вновь умолкла, как будто не могла заставить себя произнести что-то вслух. — На ней было женское имя. Элен Моррисон.

Элен Моррисон! Так звали одну из жертв Порнохудожника!

— Он вернулся за ней?

— Нет. Я больше его не видела. Не знаю даже, в курсе ли он, куда она подевалась. Он не самый организованный человек в этом мире.

В дверях вновь возникла голова Пенни, чтобы напомнить, что ее ждет Феррис, но Эвелин помахала ей рукой — мол, погоди!

— И что вы сделали с этой кредиткой?

— Она все еще у меня. Я решила, что это кредитка новой женщины в его жизни. Поэтому я положила ее в шкаф, на тот случай, если он вдруг о ней спросит. На мое счастье, он так и не спросил. Я бы сама ему позвонила, но у меня не было его телефонного номера. Я понятия не имела, что его обвиняют в убийстве женщины с таким именем. Лишь пару недель спустя моя кузина сказала мне, что он обвиняется убийстве трех женщин, на которых был женат до меня. Вскоре в новостях передали, что тело Элен Моррисон найдено на лыжном курорте неподалеку от того места, где жил Энтони. Скажу честно… мне стало не по себе. Этого не объяснить словами, но в глубине души я знала, что он виноват, еще до того, как мне стал названивать тот детектив.

— Детектив Грин звонил вам?

— Несколько раз.

— И вы ничего не сказали ему про кредитку?

— Я не смогла! Не осмелилась. Энтони светила тюрьма. Мне хватило уже этого.

— Согласитесь, что этого мало, — мягко возразила Эвелин. — И вы сами знаете почему.

— Да. В глубине души я всегда знала.

— Вы готовы дать показания? Сказать детективу Грину то, что сказали мне?

Молчание.

— Кортни, Энтони Гарза должен ответить за все свои преступления. Вы дадите показания?

И вновь ни звука.

— Не дайте ему запугать вас. И всех нас тоже!

— Ну хорошо, — наконец, хлюпнув носом, промямлила Кортни.

Эвелин облокотилась на стол, чувствуя, как в крови разливается адреналин.

— Спасибо вам. Могу представить, как будут благодарны вам родные Элен. Да и других жертв тоже. Эта кредитка наверняка станет тем недостающим звеном, которое требуется детективу Грину, чтобы обвинить Гарзу во всех шести убийствах, совершенных Порнохудожником.

— Энтони узнает, что это я настучала на него? — убитым голосом спросила Кортни.

Эвелин и хотела бы сказать, что «нет», однако…

— Боюсь, что этого не избежать.

— Тогда он точно пожалеет, что не убил меня.

— Кстати, а почему он вас не убил? Чем вы отличались от тех женщин, с которыми он был до вас?

— Я и сама не раз задавалась этим вопросом, — ответила Кортни. — Понятия не имею. Когда я ушла от Энтони, у него была связь с соседкой. Я даже не пыталась ничего с собой взять — ни денег, ни вещей. Я видела его в гневе. Спорить с ним по этому поводу не стоило той ярости, в которую он наверняка бы впал. Я была рада уйти от него и взять с собой сына. Наверно, он не тронул меня потому, что я старалась не давать ему поводов. Или же он сохранил мне жизнь ради Дэнни.

— Какие у него родители? — спросила Эвелин.

— В том-то все и дело, — ответила Кортни. — Они такие милые люди. Они не заслужили такого сына.

Эвелин поднялась и перешла к окну.

— Никто не заслуживает такого сына — или мужа, — как Энтони Гарза. Не корите себя, Кортни, и не волнуйтесь. Он никогда больше не обидит вас, — сказала она и, дав отбой, позвонила детективу Грину.

* * *

Разговор Амарока с Тимом Хэнкоком оказался весьма познавательным — познавательным в такой степени, что он тотчас поехал в Ганноверский дом. Настало время поговорить с другим «Тимом» — доктором Фицпатриком.

Главный коллега Эвелин попытался отделаться от него, сославшись на занятость — мол, иначе он опоздает на свой следующий сеанс, после чего весь его дальнейший график пойдет прахом. Амарока это не убедило. Он расследовал убийство и намеревался сделать все, что в его силах, чтобы раскрыть преступление. Он пригрозит Фицпатрику, что лично отвезет его к себе в участок для допроса, подчеркнув, что это займет гораздо больше времени. В результате Фицпатрик был вынужден согласиться на короткую беседу в своем кабинете.