— Найти тело довольно трудно, учитывая, что мы живем посреди дикой глуши. Его запросто могут съесть хищники. Однако патологоанатом извлек из-под ногтей Даниэль грязь и обнаружил весьма интересные вещи, — сказать по правде, ногти Даниэль еще только были на пути в лабораторию и Амарок не знал, что там под ними найдут. Он нагло блефовал — другого выхода у него не было.

Фицпатрик пробормотал что-то, чего он не расслышал и был вынужден податься ближе.

— Что вы сказали?

— Я сказал, что она… постоянно заигрывала со мной. А также вселяла в меня уверенность, что наши отношения останутся между нами. С моей стороны это было чисто физическое удовлетворение. Иногда требуется выпустить пар.

— То есть она просто вас обслуживала.

— Да! — раздраженно рявкнул Фицпатрик. — Если это то, что вам так хочется знать.

— Вы ей платили?

Фицпатрик отодвинул кресло и, встав из-за стола, принялся расхаживать взад-вперед.

— Разумеется нет. Ей тоже было… одиноко.

— То есть вы были не в курсе, что она спала буквально со всеми?

— Буквально со всеми?

— Да. Ее партнерами были Куш и Петровски, несколько заключенных и большинство посетителей «Лосиной головы». Список внушительный, — сказал Амарок. Впрочем, внушительный еще не значит исчерпывающий. Например, Куша и Петровски в нем не было. Если, конечно, то, что сказал ему Хьюго, было правдой.

Фицпатрик закрыл глаза.

— Помоги мне господь, — прошептал он.

Амарок сильно сомневался, что психиатр может рассчитывать на божественное вмешательство, однако выждал время, давая своему собеседнику возможность до конца осознать сказанное. Похоже, тот вот-вот расколется. Если на его совести убийства, ему наверняка захочется облегчить душу, и тогда его можно будет арестовать. После того, что он узнал о Фицпатрике, Амарок не хотел видеть его рядом с Эвелин.

Психиатр первым нарушил молчание.

— Эвелин знает об этом? — спросил он, безвольно опуская руку. — Так вот почему она поверила Хьюго!

— Поверила, что вы ее ненавидите?

— Неправда! — Фицпатрик остановился у окна.

— Тогда почему во время сеансов с Хьюго вы показывали ему ее фотографии? Почему хотели выставить ее в его глазах шлюхой? А в ваших тоже? Чтобы под видом исследования, как вы выразились, «выпустить пар»? Или чтобы наказать ее за то, что она заманила вас в эту глушь, а потом оскорбила вас в ваших лучших чувствах?

Фицпатрик обернулся на него через плечо. Лицо его было бледным как мел.

— То, что я делал с Хьюго… это моя работа. Я проводил исследования…

— Вы просто удовлетворяли свои сексуальные фантазии доступным вам способом. Наверняка вам нравилось наблюдать, что Хьюго, как и вы, пускает о ней слюнки. Вам было приятно, что и он тоже страдает от неисполнимости своего желания.

— Довольно. Вы не знаете…

— Что касается меня, то все это сводится к одному.

Фицпатрик резко развернулся и снова начал мерить шагами комнату.

— Это к чему же?

— Вы помешаны на Эвелин.

— Вот видите! — Фицпатрик вскинул руки. — Это неправда!

— А я говорю, что правда, — парировал Амарок. — В вашем кабинете есть папка, которая это подтверждает.

И без того бледное лицо Фицпатрика посерело. Он резко застыл на месте.

— Откуда вам это известно?

— Про папку? У меня есть копии ее содержимого.

— Боже, что она обо мне думает! — Фицпатрик покачал головой.

— Когда-то она вами восхищалась. — Амарок тоже встал. — Но скажите мне правду, док. — Фицпатрик весь поник, как будто признал свое поражение. — Вы были причастны к тому, что Куш и Петровски брали с заключенных деньги за секс с Даниэль?

В глазах Фицпатрика вспыхнул гнев, и он резко вскинул подбородок.

— Нет! Я понятия не имел!

— И вы не убивали Даниэль, чтобы замести следы?

— Разумеется, нет! Клянусь! Да, у меня был с ней секс, но потом… потом я ушел домой. Это все. Я не видел ее с субботнего вечера.

— И вы не вернулись, чтобы получить еще, и не разгневались, когда она отказала вам или сообщила о других своих мужчинах?

— Нет! И я даже пальцем не тронул Лоррейн Драммонд! Если вы считаете, что мог разрубить обеих женщин на куски… — Фицпатрик не договорил, как будто не мог даже произнести этих слов, не говоря уже о том, чтобы это сделать.

— Мне даже в страшном сне не могло присниться, как вы поступили по отношению к Эвелин. Как вы понимаете, это работает не в вашу пользу. Вдруг вы боялись, что о вашей связи с Даниэль станет известно, что вы покроете себя позором, потеряете работу…

— Мне было стыдно! — перебил его Фицпатрик. — Это единственная причина, почему я лгал, почему не признался вам, что у меня в тот день был секс с Даниэль. И кем бы я ни был в ваших глазах — после всей этой лжи, после истории с папкой, которую я собрал на Эвелин, после того, что я делал во время моих сеансов с Хьюго, — я никого не убивал! Чтобы я кого-то убил, требуется нечто гораздо большее, нежели секс с гулящей бабенкой!

— Даже если это было чревато потерей уважения в глазах Эвелин?

Фицпатрик подошел к столу и вновь опустился в кресло.

— Я восхищаюсь ею и предпочел бы, чтобы она… ничего не знала. Но, увы, я уже потерял ее уважение.

— Может, в таком случае, мы заключим уговор? — предложил Амарок.

— Уговор? — откликнулся Фицпатрик с надеждой в голосе.

— Если вы добровольно передадите мне упомянутую мною папку — ту, что хранится в шкафу за вашей спиной, — я, так и быть, не стану рассказывать ей про ваши сеансы с Хьюго. Думаю, ей об этом лучше не знать. — Амароку было страшно представить, что с ней будет, узнай она об этом.

Не говоря ни слова, Фицпатрик достал из-под стола ключ, открыл шкаф и передал ему папку с документами, с которых Эвелин успела снять копии. Амарок быстро пролистал ее содержимое — хотел удостовериться, что все они на месте.

— Спасибо. Со своей стороны я сделаю все от меня возможное, чтобы оградить вас обоих от… новых сведений об этих сеансах. Но как вы понимаете, я буду вынужден поинтересоваться у Куша и Петровски, были ли вы причастны к организации проституции в стенах вашего учреждения.

— Это ваше право.

— И если они укажут на вас, все мои обещания тотчас утратят силу.

Фицпатрик потер лоб. Он был как будто контуженый.

— Если они указывают на меня, они лгут. Я никогда бы не допустил ничего подобного, и им об этом прекрасно известно.

— Посмотрим, что они скажут, — произнес Амарок.