— Полагаю разговор об этом преждевременным. Сейчас это всё останется одними только словесами, а я не привык тратить своё и чужое время попусту.

— Чего вы от меня хотите? — спросил я.

— Содействия, — уклончиво ответил собеседник. — Та техника, описанием которой вы одарили Юлию Сергеевну, чрезвычайно интересна, но это лишь кусочек чего-то большего. Полностью её потенциал раскроется лишь при задействовании неких специфических препаратов, отсутствующих в свободном обороте. Нет, не волнуйтесь, я не собираюсь подбивать вас на государственную измену. Мы не преступаем законов страны проживания, пусть даже и не испытываем симпатии к её властям. Моя просьба абсолютно невинна.

— В самом деле? — вздохнул я, немало утомлённый изящным кружевом словес.

— Ваш друг Лев прошёл инициацию на первом румбе первого витка. Это недостижимый пока для нас идеал. Мы хотим не гадать, но точно знать, к чему стремимся и как далеко простираются границы возможного. С человеком со стороны он откровенничать не станет, но если вы представите нас друг другу…

Я прекрасно отдавал себе отчёт, что человеку со стороны завести со Львом разговор на профессиональные темы попросту не позволят, но говорить об этом, разумеется, не стал, с невозмутимым видом откусил от круассана, после глотнул чаю и заявил:

— С вами он не станет общаться в любом случае. В нашем кругу недолюбливают дворян.

— Понимаю и принимаю. Но вы вполне способны представить ему мою двоюродную племянницу. Не Юлию Сергеевну, разумеется. Об этом в силу целого ряда причин не может идти и речи.

Выбора у меня не было — я не имел возможности ни согласиться, ни ответить отказом. Требовалось время для разговора с кураторами, но перво-наперво стоило поинтересоваться наживкой.

— И что я получу в обмен?

— Окажете содействие мне, я отплачу тем же. Услуга за услугу, — улыбнулся Фёдор Ильич. — Да будет вам известно, я занимаю пост сопредседателя комиссии по репатриации. В частности, в круг моих обязанностей входит согласование кандидатур республиканских операторов, выдвинутых вашим институтом на реинициацию в айлийском источнике сверхэнергии. И смею уверить — нами отклоняются девять претендентов из десяти. Вас — одобрят.

И вот тут я изумился совершенно искренне, ни о каком лицедействе и речи не шло.

Шутка ли — перенастроиться на другой источник и разом преодолеть заложенные не слишком удачной инициацией ограничения! Да это же подарок небес! Неспроста Юлия Сергеевна заявила, будто эта встреча важна в первую очередь для меня самого. Второго такого шанса и в самом деле может не представиться!

Но воодушевление как вспыхнуло в душе, так и погасло, вернулась ясность мысли. Ну право слово, ну с какой стати кому бы то ни было выдвигать мою кандидатуру на поездку в Айлу? Это же просто смешно!

Очевидно, на моём лице достаточно явственно отразилась вся гамма чувств, потому как господин Карпинский слегка подался вперёд и ободряюще похлопал по руке.

— Разумеется, вам придётся изрядно потрудиться, дабы попасть в число избранных, но уверен, что для столь целеустремлённого человека нет ничего невозможного. Особенно если он знает, что дверь для него уже открыта.

Я поморщился.

— А если откажусь, она окажется заперта?

Фёдор Ильич покачал головой.

— Я не столь мелочен. В этом случае всё пойдёт своим чередом.

Сам не знаю почему, но я ему не поверил.

— Получается, я оказываю вам услугу сейчас, но ещё не факт, что сумею воспользоваться ответной…

О том, что уже оказанная услуга ничего не стоит, я упоминать не стал, только собеседник всё понял и без слов. Понял и сделал вид, будто пропустил намёк мимо ушей.

— Наше семейство не столь богато, чтобы предложить вознаграждение, которое при желании не перекроет кто-либо другой. И ваше содействие лишь желательно, но никак не критично. Мы всегда можем предложить институту официальное сотрудничество, уступить в каких-то непринципиальных для нас моментах и получить нужную информацию. Но в этом случае информацию получим не только мы, а мне на текущем этапе хотелось бы этого избежать. Ну так что? Ваше слово?

И вот тут я не колебался ни мгновенья.

— Мне надо хорошенько всё обдумать, — заявил я, наливая себе чая. — Ответ дам завтра.

— Не затягивайте с этим, Пётр, — попросил господин Карпинский и поднял руку, подзывая официанта.

Оплатив свой счёт, он небрежно кивнул мне на прощание и отправился на выход. Тут же следом двинулся неприметный молодой человек, и ещё один успел выйти в дверь первым. Точно не слежка — скорее телохранители.

Но вот за мной вполне могли пустить хвост, поэтому я спокойно расправился с круассанами, заплатил, не забыв и о чаевых, и отправился домой. Никому по пути звонить не стал, и отнюдь не только лишь из-за возможной слежки.

Искушение. На миг мной овладело сильнейшее искушение принять предложение и провернуть всё втихую, не ставя в известность кураторов. А ну как те подумают-подумают да и забракуют идею на корню? И что тогда?

Поймал себя на этой поганой мыслишке, и вмиг стало противно. Как вообще мог только помыслить о сотрудничестве с реваншистами?! Не говоря уже о том, что это глупость несусветная! Каждый новый человек в окружении Льва вызовет пристальное внимание опекунов моего бывшего одноклассника, тогда уж точно проблем не избежать. Не говоря уже о том, что без поддержки Георгия Ивановича и Альберта Павловича на поездку в Айлу уповать при любом раскладе по меньшей мере наивно.

Опять же — это измена. Измена, как её ни назови! Предательство! Родины, идеалов, себя самого. Нет, это точно не для меня!

Вся надежда, что кураторы закрутят какую-нибудь интригу. Только станут ли?

Ни тем вечером, ни следующим утром я так никому и не позвонил. Решил не суетиться попусту. Ну а то и дело попадавшуюся на глаза Юлию Сергеевну и вовсе демонстративно игнорировал. Спокойно отучился, пообщавшись для виду перед началом занятий со Львом, а после третьей лекции заглянул на военную кафедру, где по понедельникам в это время как раз и консультировал студентов капитан Городец.

На сей раз ожидание в очереди надолго не затянулось, как не смог похвастаться продолжительностью и наш разговор. Георгий Иванович выслушал меня, задал несколько уточняющих вопросов и кивнул.

— Принято.

— И что дальше? — поинтересовался я.

А дальше мне указали на дверь.

— Но… — заикнулся было я и оказался немедленно перебит.

— Тут от меня ничего не зависит, доведу информацию до ответственных лиц. При необходимости тебя поставят в известность о принятом решении, — сухо и даже казённо заявил капитан Городец и хлопнул ладонью по столу. — Ну всё уже! Не задерживай людей!

Я и не стал. Покинул кабинет, вышел через боковой вход на улицу и уселся на лавочку в самых что ни на есть расстроенных чувствах. Вот так и проходит жизнь мимо. Такой шанс подвернулся и…