Взглянув назад, я увидел, что едет Главнокомандующий со свитой. Пожав руку пленному офицеру, я поскакал обратно к мосту. Войска наши были уже выстроены шпалерами[209] по шоссе для встречи Его Высочества, а также окружали землянку Османа-паши. Николай Николаевич был очень весел, здоровался с солдатами и благодарил их за молодецкую службу и пленение турецкой армии. Побеседовав с Османом-пашой около десяти минут, Его Высочество подъехал к Государю императору, приказав отделить штабных офицеров от солдат и отправить первых в город; туда же отвезли и Османа. Комендантом Плевны Главнокомандующий назначил Скобелева. Последний пригласил к себе в Брестовец начальника штаба Османа генерал-лейтенанта Тевфика-пашу, который изъявил на это полное согласие. Вещи его Скобелев приказал отправить в Брестовец. По дороге Тевфик-паша, довольно молодой еще человек с внешностью европейца, рассказывал много интересного относительно обороны Плевны, и особенно про отряд Скобелева. Я, плохо понимая французский язык, уловил только кое-что из их беседы.

– Когда 30 августа, – рассказывал паша, – вы захватили наши редуты – Еаванлык и Иса-ага, на военном совете мы решили отбить их обратно у вас во что бы то ни стало, и если это не удастся, то покинуть Плевну и отступить. Но нам, благодарю Бога, помогли ваши же генералы! Сначала мы очень боялись за Гривицкие редуты – Ибрагим-бей-табию и Омар-бей-табию. Мы думали, что на эти пункты русскими будет поведена главная атака, ввиду чего и сосредоточили здесь свои резервы. Но оказалось, что самым опасным и решительным противником явились вы, и так как взятые вами редуты были очень важны в стратегическом и тактическом отношениях, то мы и приняли вышеупомянутое решение. К нашему счастью, русские ограничились взятием редута Кавлы-табия (Гривицкий № 1). На других же пунктах они были отбиты, и, видимо, не были расположены повторять атаку. Поэтому мы незаметно перевели большую часть резерва к редутам Каванлык и Иса-ага, оставив на других пунктах лишь самое необходимое число войск… И все-таки, несмотря на такое численное превосходство, мы отобрали редуты лишь после пяти атак, потеряв значительное число лучших наших солдат… Да, вы держались замечательно стойко! Мы больше всего боялись вашего отряда…

Тевфик-паша еще много говорил. Говорил ли правду или льстил Скобелеву – не берусь судить. Многого я не понял и пропускал мимо ушей, не разбирая быстрой французской речи. За обедом, который продолжался очень долго и прошел чрезвычайно оживленно под впечатлением счастливого исхода плевненского сидения, Тевфик-паша продолжал рассказывать различные эпизоды из осады Плевны. Когда Скобелев похвалил укрепления турок и хорошее их расположение, паша с гордостью и удовольствием заявил, что все редуты и траншеи строили природные турки, участвовавшие большей частью в Крымской кампании и на Кавказе в качестве ротных и батальонных командиров. (Названия редутов даны в честь строителей.) Вообще Тевфик-паша был очень весел и, кажется, даже доволен тем, что попал в плен и вышел цел и с честью из такого опасного положения. С Тевфиком-пашой приезжал также один пленный полковник Тахир-бей, очень симпатичный турок, с которым мне пришлось впоследствии встретиться под Константинополем. На другой день, переночевав у нас, Тевфик-паша был отправлен в главную квартиру, а Скобелев со штабом перебрался из Брестовца в Плевну и вступил в отправление своей новой обязанности – коменданта разгромленного города, заваленного грудами неприятельских и частью болгарских тел. На улицах, площадях, в домах, в подвалах – везде беспощадная смерть оставила свои ужасные следы…

Бродя по городу и заглядывая в развалины некоторых подвальных помещений, я натыкался часто на самые потрясающие душу сцены. Рядом с трупами мужчин, женщин и детей лежали полуживые скелеты, полутрупы, в зараженном страшными миазмами воздухе. Страдальческие стоны несчастных умирающих, вид этих беспомощных малюток, расстающихся с жизнью тут же, на груди своих матерей – все это было поистине ужасно! Человек с маломальски слабыми нервами не выдержал бы этих тяжелых нравственных пыток! Только война и безвыходное положение осажденных воинов, которым было не до мертвых, раненых и больных, могли создать такие потрясающие душу картины!

Скобелев употреблял все усилия, чтобы скорее освободить город от мертвых тел, перевезти больных и раненых, очистить дома от клоаков всевозможных заразительных болезней. Сотни каруц то и дело медленно разъезжали по городу и нагружались человеческими телами, которые вытаскивали из домов и, как дохлых собак, бросали у ворот. Все это вывозилось за город и зарывалось в глубокие ямы.

Насколько Михаил Дмитриевич был искусным военачальником, настолько же он оказался и искусным административным мирным деятелем. И тут снова сказался его характер – энергичный, подвижный. Он разъезжал верхом по городу и деятельно хлопотал о приведении всего в порядок.

К завтраку и обеду Скобелев возвращался домой – в один из хорошеньких домиков Плевны, счастливо уцелевших от бомбардировки, и обыкновенно привозил с собой кого-нибудь. 2 декабря, между прочим, он возвратился домой в обществе одного молодого артиллерийского офицера 5-й бригады, которого он встретил на улице и, как знакомого, затащил к себе завтракать. Вот этот-то офицер, с которым я тогда познакомился, встретившись со мной восемь лет спустя после кампании, и навел меня на мысль составить настоящие воспоминания.

Скобелева видимо тяготила комендантская обязанность – не по его натуре она была – и он несколько раз это нам откровенно высказывал. Его тянуло снова в бой, на Шипку, и он деятельно к этому готовился. Полковым, батальонным, ротным и батарейным командирам он постоянно твердил, чтобы они озаботились о приведении в порядок всего испорченного имущества, а также о снабжении людей всем необходимым для тяжелого зимнего похода через горы. Постоянно слышались разговоры о сухарях, патронах, вьюках, лошадях, об обуви, платье, оружии, порохе и проч. Он обращал их внимание даже на кажущиеся мелочи, которые на самом деле играют очень важную роль в солдатском быту.

2 декабря Государь император изволил объезжать позиции города Плевны и свои победоносные войска. Извещенный об этом заранее, Скобелев приготовил для Его Величества почетный караул от Владимирского пехотного полка у своей квартиры, куда Государь согласился заехать после объезда для отдыха и завтрака. Здесь же, у дома, собралась депутация от почетных граждан города Плевны с хлебом-солью для торжественной встречи Царя-Освободителя, а также группа болгарских девушек в белых национальных костюмах с цветами в руках.

Скобелев со штабом направился к выезду из города для встречи Его Величества. Вскоре показалась свита, впереди которой ехал Государь. Скобелев подъехал к монарху и отрапортовал, как комендант города, о благополучии. Его Величество горячо поблагодарил генерала и его начальника штаба за службу и любезно поздоровался с нами, ординарцами. Затем Государь изволил отправиться через город на то место, где сдалась армия Османа-паши. Скобелев, проводив Его Величество, вернулся на квартиру для приготовления встречи.

Спустя некоторое время Государь показался возле ворот, где Его Величество встретила депутация от жителей Плевны с хлебом-солью. Затем Государь подъехал к почетному караулу, поздоровался с ним и поблагодарил за молодецкую службу. Музыканты играли при этом «Боже, Царя храни!». После этого Государь император изволил слезть с коня и подняться по ступенькам на крыльцо. Стоявшие здесь болгарские девушки усыпали при этом путь иаря цветами, а одна из них сказала простую, но сердечную речь, которой Государь был видимо тронут.