— Но все-таки не совсем? — с легким озлоблением произнес Таран.

— А «совсем» у нас никому не верят, — назидательно произнес этот мужик, явно старший по чину во всей здешней компании. — Ладно! По машинам, «мамонты»!

— Извините, девушка! — прижал руку к сердцу один из тех, кто вытаскивал из «Волги» Надьку. — Мы не по злобе…

— Я понимаю… — пробормотала Надежда, хотя понимала еще далеко не все.

Когда они с Юркой оказались на заднем сиденье «Волги», а Андрей и Сергей заняли свои места, у нее все-таки язык от вопроса не удержался:

— А почему тот мужик вас «мамонтами» назвал?

— Потому что мы вымираем, но не сдаемся! — хмыкнул водитель.

— Он шутит, — произнес Серега. — Видела, какие у нас крупные мальчики? А мамонты — они как слоны, даже крупнее. Мы мамонты — но мы не вымрем!

Обе машины покатили дальше, в том же направлении, через десять минут выехали на узкое бетонное шоссе и свернули направо. Еще через пять минут «Волга» остановилась перед КПП войсковой части, на котором красовался двуглавый орел с коронами и трехцветная полоса поперек створок. Кроме того, была еще табличка: «Стой! Предъяви пропуск!» Из КПП вышел прапорщик в камуфляжке, подошел к машинам, глянул на одну и другую, ничего не спросил и махнул рукой дневальному. Заурчал моторчик, ворота раздвинулись, и автомобили въехали на заасфальтированную территорию части.

Часть, как видно, была большая, может быть, это даже была не часть, а целое соединение. То там, то тут сквозь зелень просвечивали какие-то двух- и трехэтажные казарменного типа постройки, плацы, спортгородки, хранилища, обнесенные бетонными заборами, гаражи. Нередко попадались навстречу солдаты и офицеры. На гражданские автомобили, катившиеся по части, они, в отличие от вспомнившихся Тарану деревенских жителей, не обращали внимания.

Попетляв по аллеям между побеленными бордюрами и деревьями, «Волга» и «девятка» выехали куда-то на самый дальний от ворот КПП край городка. Здесь, посреди высоких сосен, оказался еще один забор с воротами, которые были открыты настежь и, как показалось Тарану, вообще никем не охранялись.

Однако выяснилось, что это вовсе не так. Сразу от этих открытых ворот, через которые ничего, кроме забора и сосен, не просматривалось, асфальтовая дорожка круто поворачивала вправо и пересекала по мостику почти незаметную издали бетонированную канаву, залитую мутной водой, вдоль которой были густо насажены кусты. А сквозь кусты неизвестные фортификаторы протянули несколько ниток колючей проволоки, намотав на ветки так, что ее сквозь листву было почти не видно. Таран ее приметил совершенно случайно. Точно такой же ряд кустов находился и по другую сторону канавы. Вообще-то канава была не очень широкая — метра полтора, но с учетом кустов и проволоки преодолеть ее было очень непросто. Мостик, через который машины пересекли канаву, тоже был не простой. Юрка заметил какие-то телескопические штанги. Похоже, что этот мост при нужде можно было сдвигать и раздвигать.

Машины остановились за мостом, на небольшой асфальтированной площадке перед приземистым деревянным бараком с невысоким крылечком и большими трехстворчатыми окнами, которые были защищены прочными стальными решетками.

— Приехали! — сообщил Сергей Тарану и Наде.

Даша прошедшие сутки прожила относительно спокойно, находясь под патронажем Милки, похожей на «королеву воинов», которая знакомила ее с распорядком дня и обитателями заведения, которые называли его «Театром неюного зрителя».

Знакомство это началось еще со вчерашнего дня, когда Милка привела Дашу на ужин в общую столовую, где собрались все обитатели «театра». Там, кстати, она в первый и последний раз увидела Шуру, понятия не имея, что не пройдет и нескольких часов, как эта дама встретится с Тараном. Впрочем, она мало кого запомнила, кроме Милки. В здешней «труппе» было десять человек. Семь женщин и трое, условно говоря, мужчин, которых отличить от девок было очень трудно. Милка была тут явно за старшую, цыкала на тех, кто, по ее мнению, слишком много болтал, и никто — «голубые» тоже — не осмеливался ей возражать. Дашу вся эта публика встретила довольно радушно, здесь, как видно, новые лица появлялись нечасто. Но никто не задал ей ни одного вопроса насчет того, как она сюда попала. Сама она тоже лишние вопросы задавать не решилась.

В общем, уже к концу трапезы Даша знала, что «дядя Вова» спровадил ее в некий особый бордель для высоких гостей, то есть нужных и полезных людей, охочих до всякого рода «клубничных» развлечений. Сначала гости слегка подогреваются выпивкой, а потом идут смотреть шоу, которое начинается с номеров обычного стриптиза, после которого следует эротическое па-де-де и трюки из арсенала таиландских девок, типа курения причинным местом или стрельбы из того же оружия бритвенными лезвиями по надутым презервативам. Ну а заканчивается эта программа демонстрационным траханьем. После этого разогретые гости — их редко бывает больше пяти-шести человек — выбирают себе партнерш и отправляются в номера. Это, так сказать, обязательная программа. Но бывали и такие случаи, когда для особо ценных гостей разыгрывали целые порноспектакли с элементами садомазохизма и всяких прочих извращений или устраивали всеобщую групповуху в сауне. При этом, кстати, здешние старожилы рассказывали обо всех этих делах не без удовольствия, что Дашу сильно удивило. Ей-то уже поднадоело за два года, а тут вроде бы коллеги с большим профессиональным стажем — и такой любительский энтузиазм!

Но потом, когда выяснилось, что отсюда практически никого и никогда не выпускают и что вся публика здесь попросту живет как в тюрьме, хотя и с комфортом, но зато без надежды когда-нибудь выйти на волю, Даше стало ясно, отчего все эти шлюхи обоего пола воспринимают свою «работу» как праздник. К тому же Даша узнала, что приезды гостей стали более редкими, чем водилось прежде. И вообще у «дяди Вовы» по жизни что-то не клеится.

Уже после того, как окончился ужин, Милка, зайдя в Дашину комнату, начала ее просвещать насчет того, что поскольку заведение это бесплатное, работающее «за интерес», то для «дяди Вовы» не будет резона его содержать. И он его либо продаст каким-нибудь богатым фраерам, либо вообще закроет. В первом случае условия жизни станут на порядок хуже, а работы прибавится. Поскольку принимать придется не избранных гостей, а всех подряд на сдельной основе. Но ежели заведение будет закрыто, то это не значит, что всех отпустят на волю. Кое-кому, как подозревала Милка, перед увольнением организуют смерть от передоза.

Как оказалось, большая часть обитателей «Театра неюного зрителя» уже прочно посажена на иглу, причем не на «морфушку» или героин, а на некие совершенно новые препараты, типа того, каким напичкали Шуру. Хотя Милка напрямую и не говорила, что над ними ставят эксперименты, Даша это и так поняла.

Напрямую и без обиняков Милка предложила Даше две вещи: первое — стучать ей на всех, с кем доведется общаться в течение дня, а второе — стать ее, Милкиной, любовницей. Эти две вещи, по словам Милки, могли бы Даше здорово помочь и в здешней жизни, и после предположительного закрытия заведения.