Это место стало их настоящим домом.

– Кто это там шагает через сквер? – услышала Полина, как спросила одна леди у другой, выглянув из окна. – Мы его знаем?

Вторая леди засмеялась.

– Похоже, знаем.

– О боже! – воскликнула Шарлотта Хайвуд. – Неужели это он? Он снова здесь?

Не может быть! С какой стати ему приезжать? Но в конечном итоге любопытство победило и Полина выглянула в окно, пытаясь разглядеть за струями дождя хоть что-нибудь.

Господи! Это он. Она не могла не узнать эту высокую фигуру, эти широкие плечи. Герцог Халфорд направлялся в ее библиотеку.

Грифф…

Пульс ее участился до опасных пределов. Зачем он здесь после стольких месяцев гробового молчания – ни слова, ни строчки? Зачем появился как раз тогда, когда она, кажется, кое-как сумела склеить осколки разбитого сердца и обрести покой в своем новом уютном доме?

– Не беспокойтесь, мисс Симмз, – сказала Шарлотта. – Я задам ему такого перцу, что он не посмеет вас больше беспокоить.

Полина отошла в самый дальний угол и принялась внушать себе, что необходимо успокоиться.

Гриффин открыл дверь и просунул голову в образовавшуюся щель.

– Это…

– Ни шагу! – Шарлотта, вооружившись метлой, преградила ему путь. – Вы кого-то ищете?

– Нет, не кого-то, а мисс Полину Симмз. – Его глубокий бархатный голос звучал для нее как колокольный звон.

Сердце ее билось так, что того и гляди выскочит из груди.

Шарлотта твердо держала оборону.

– За вход надо заплатить. Стихотворение наизусть. Это касается всех без исключений.

Гриффин ее будто не видел: его взгляд скользил по комнате, пока не встретился со взглядом Полины. Господи! Он стал еще красивее, чем ей помнилось.

– Мисс Симмз, могу я?..

– Правила для всех одни, – встряла Шарлотта. – С вас стихотворение.

– Я не знаю никаких стихов.

– Тогда сочините сами.

– Ну ладно, ладно… – Гриффин провел ладонью по влажным от дождя волосам и продекламировал:

В одной стране не так давно

Распутный герцог жил.

Любил он палтус и форель,

А кильку не любил.

Свою любовь он отпустил,

Но хочет, чтобы знала…

Полина отвернулась: смотреть на него не было сил.

– Я не переставал думать о вас с той самой ночи, Полина! Ни на миг не переставал!..

– Это стихотворение никуда не годится, – категорично заявила Шарлотта и поставила метлу на место. – Даже рифмы нет.

– Я не знаю, какую рифму можно придумать к слову «любил».

Дамы оживленно принялись перешептываться, предлагая наперебой разные варианты.

– Вот, придумала, – звонким голосом объявила Шарлотт.

Свою любовь он отпустил,

Но хочет, чтобы знала,

Что он ни капли не грустил…

– Так не пойдет, – прервал ее Грифф, – потому что это неправда.

– По крайней мере у меня в рифму получилось, – проворчала Шарлотта.

– «Приговорил», – объявила Полина, которой этот цирк уже порядком надоел. – «Что он себя приговорил». Не к смерти, конечно, но к суровому осуждению.

– Превосходно, – согласился Грифф. – Принимается. Теперь я могу войти?

Даниэла швырнула недоеденное печенье в сторону двери, и оно угодило герцогу прямо в лоб.

– Уходите сейчас же! Оставьте мою сестру в покое!

– Даниэла зла на вас, и я не могу ее за это винить, – сказала Полина. – Вам следует уйти. Не могу представить, что вам тут вдруг понадобилось. Жили же мы как-то друг без друга все эти месяцы…

– Я хотел увидеть вас, узнать, как ваши дела. – Грифф обвел взглядом помещение. – Вы молодчина, Полина. Я знал, что у вас все получится.

И это все? Он проделал весь этот путь лишь для того, чтобы убедиться, что его, так сказать, инвестиции не пропали всуе?

– Ну что же, вы меня увидели. А теперь уезжайте.

Многие из присутствующих дам встали на сторону Полины, увещевая герцога покинуть не только библиотеку, но и Спиндл-Коув.

– Послушайте, позвольте мне пару минут поговорить наедине с мисс Симмз…

– Уходите! – закричала Полина, у которой окончательно сдали нервы. Запах его одеколона дурманил ей голову, и она всерьез испугалась, что растечется лужицей на свежевыкрашенном полу своей библиотеки. – Пусть вы герцог, но это не дает вам права вторгаться в мой дом и в мою жизнь, когда вам заблагорассудится. Я этого не потерплю, не позволю так со мной поступать. И если не намерены на коленях вымаливать у меня прощения и просить моей руки, уходите немедленно и больше никогда не возвращайтесь!

Он никуда не ушел: молча стоял и смотрел на нее, – а потом опустился на колени.

– О нет! – Полина закрыла лицо руками. – Грифф, нет!

– Вы не можете ответить мне отказом, не потрудившись вначале выслушать. – Грифф взъерошил волосы. – Отчего все в этой жизни возвращается бумерангом? Я знал, что вы удивитесь, увидев меня, и не сомневался, что разозлитесь, но думал, что по крайней мере дадите сказать несколько слов. Я, знаете ли, целую речь подготовил. Хорошую речь. Но поскольку вы все равно испортили сюрприз…

Он полез в карман и достал оттуда маленький бархатный мешочек.

Полина взглянула на него в щелку между расставленными дрожащими пальцами. Сейчас слезы лились у нее по щекам, из носа тоже текло. Она нетерпеливо смахнула слезы, пытаясь разглядеть, что он там вытряхнул из мешочка на ладонь. Это был золотой перстень с изумрудом в обрамлении крохотных бриллиантов.

Ну что ж, по крайней мере она знала, что это кольцо он выбирал сам.

Красивое кольцо, ничего не скажешь.

Полина отвернулась, закрыв лицо фартуком. Гриффин Элиот Йорк, восьмой герцог Халфорда, у ее ног и протягивал ей обручальное кольцо на глазах у всего городка.

Это уж слишком, слишком невероятно, чтобы принять как данность, но и радостно, тоже слишком, прямо через край.

– Я люблю вас, Полина Симмз! Люблю с того самого дня, когда впервые увидел. Скажу больше: сердце мое предчувствовало встречу с вами. Я никого не любил до вас, и если вы мне откажете, никого никогда не буду любить. Я знаю, что вовсе не подарок, но…

Полина перебила его, неудержимо расхохотавшись:

– Вы не подарок? – Она повернулась к нему лицом, не просохшим от слез. – Грифф, вы герцог.

– Да, я помню. И что с того?

– Что с того? Мы… мы ведь уже говорили об этом. Герцог не может жениться на служанке, пусть она и стала совладелицей библиотеки.