– Тутти-там, – каркнул Доппельгангер и, неуверенно покачнувшись, добавил: – Тутти-ту!

Отвернувшись от этого тягостного зрелища, Иво уткнулся в Атаниэля.

– Через двадцать минут общий сбор и выход, – сообщил элохим. – Завтракать не будем, каждый возьмет по паре шоколадных батончиков и по бутылке воды. Ты вообще как?

– Да вроде нормально, – ответил Иво.

– Ломки нет? – уточнил Атаниэль. – Голова чистая? Руки-ноги двигаются?

– Все хорошо, – уверенным тоном ответил воспитанник слаш. – Чувствую себя превосходно, выспался, отдохнул, готов к любым испытаниям.

– Ну и отлично, – элохим развернулся, вынул вибрирующий телефон из кармана и сказал в него: – Подтверждаю, через двадцать минут.

Иво, подняв с пола красный маркер, прошел к себе, неуверенно взглянул на вчерашние носки, подумал мгновение, вздохнул и достал из тумбочки новую пару. Вынул из-под подушки «цветок», завернул его в старую газету, найденную на стеллаже, маркером написал на ней «Собственность Григория Пахомовича». Фамилии врача-сатра, Алексия Дмитриевича, который был настоящим хозяином целебного предмета, он не помнил.

Сверток Иво сунул во внутренний карман замшевой куртки.

– Видел «это»? – поинтересовался Вереск, заглядывая к Иво.

Из рук оборотня пытался вырваться Гавкинг.

О том, что за «это», можно было не спрашивать – выделения голосом оказалось достаточно, чтобы понять, что молодой маах'керу имеет в виду Доппельгангера.

– Видел, – кивнул Иво.

– Маж сказал, что после моих слов согласился, что куча амулетов – это слишком сложно, – сообщил Вереск. – И вместо них создал эту тварь.

– Ну, создал и создал, – пожал плечами Иво. – Что такого?

– Мне страшно рядом с «этим», – признался оборотень. – Я и забыл, что ты ничего не боишься. Атаниэля тварь тоже пугает, но он старше и говорит, что успел за свою жизнь повидать и не такое. Оно слишком похоже на нас и при этом совершенно другое. Знал бы, не тащил бы вчера домой разделанную тушу свиньи. Видел его ноги?

– Нет, Доппельгангер при мне был в брюках, – ответил воспитанник слаш.

– Это Атаниэль Мажа заставил одеть тварь. Тонкие, как паучьи, два сустава в каждой, и скрипят, когда она ходит, так мерзко!

Оборотень судорожно поглаживал Гавкинга, не обращая внимания на почти истерические попытки щенка вырваться. Иво в первый раз видел Вереска в таком напряженном состоянии. Его надо было обязательно успокоить, но как это сделать, он не знал.

– Доппельгангер – жуткая штука, – согласился воспитанник слаш. – Но это наша штука, которая должна помочь против «Ложи Петра и Павла». Ну, не раскисай, подумай – что бы сказал твой отец, если бы увидел тебя в таком состоянии?

Оборотень задумался, а потом внезапно усмехнулся:

– По рассказам мамы, отец никогда и ничего не боялся, а если ему было действительно страшно, он сжимал зубы и преодолевал страх. Ты прав, в конце концов, эта… этот Доппельгангер – всего лишь живой амулет, оружие. Голем. Я слышал про подобных, хотя именно с таким никто из моих знакомых не сталкивался. И если бы у Мажа было больше времени, он бы сделал его куда менее жутким. Он сам сказал, что его бесит то, что он не успел поработать с внешним видом твари. Да, ты прав.

Он вышел, явно воспрянув духом. Иво, когда начинал говорить об отце, совсем забыл о том, что Вереск рос без отца, но получилось неплохо.

Вспомнился Эддинг, вечная его пиала с коньяком… Вот кто совершенно не думал ни о страхе, ни о брезгливости. С тех пор как Иво вышел из своего старого дома, оставляя там тело слаш, он многое узнал о «черных». И про то, что они занимались некромантией, и про их привычку к одиночеству. Сны с Еремеем дали еще кое-какую информацию – слаш чаще всего оставались спокойными соседями, и если не лезть к ним, то проблем не доставляли, но иногда они словно сходили с ума, и тогда находиться неподалеку от них было крайне рискованно.

Так почему же Эддинг спас ему жизнь? Почему не отдал в приют? Отчего подарил ему книгу Феофана Прокоповича – вещь безумно дорогую, продав которую слаш мог бы не один год пить коньяк, не вставая со своей табуретки? Был ли он, Иво, «игрушкой», как прямо сказал слаш-координатор? Вряд ли. Может, его и впрямь изучали?

Возможно. Но тогда опять же непонятно, почему ему отдали книгу.

Сам Эддинг фолиантом воспользоваться не мог. У него наверняка имелись причины не продавать книгу, это Иво мог понять – владея опасным оружием, которое ты не можешь применить, продавать его на сторону крайне неосмотрительно.

Но он отдал книгу ему, Иво. Книгу, которую создал Феофан – наверное, говорить, что Прокопович ее «написал», все же неверно, раз фолиант стал чем-то большим, чем просто текстом под обложкой.

Феофан, ненавидевший альвов, элохим, Часовщиков и всех остальных уроженцев гостевых сфер, передал книгу Еремею, вынудив того стать хранителем своего наследства.

Как книга оказалась у Эддинга? Почему он отдал ее ему, Иво?

Воспитанник слаш снял фолиант с полки стеллажа, легко раскрыл ее в середине и прочитал:

«Многое из того, что происходит, имеет в своей основе не случай, а долгую и умелую работу, и чем более искусен тот, кто планирует, тем более похоже происходящее на случай».

Иво расхохотался. Книга Феофана просто взяла и сформулировала мысль, которая билась у него в голове.

– Ну, спасибо, – улыбаясь, сказал он. – Что бы я без тебя делал!

Закрыл том и тут же раскрыл его в другом месте:

«В изведанном мире нет ничего такого, без чего нельзя было бы прожить, однако многие вещи делают твое существование более комфортным и интересным».

В комнату заглянул Атаниэль, кинул на кровать около Иво кобуру с какими-то ремнями, аккуратно положил рядом пистолет и заявил:

– Собирайся, выезжаем.

Едва выйдя из своего закутка, Иво увидел Доппельгангера и его создателя: голем слепо тыкался в стеллаж и при этом прихрамывал на обе ноги, в то время как Маж натягивал кроссовки.

– Ох, тутти-ту, отольется им сегодня моя кровушка, тутти-там, – напевно заявил альв.

Входная дверь была открыта, в нее вошел Вереск, взял две сумки, стоявшие у порога, и выскочил. Иво подобрал оставшийся одинокий рюкзак и вышел следом.

На улице, подъехав так, что боковая дверь оказалась прямо у подъезда, стоял красивый бело-оранжевый микроавтобус с надписью «Разминирование». За погрузкой следил пожилой мужчина в военной форме.

– Только сильно не разбейте, – умоляюще сказал он, глянув на Иво. – Ну, чтобы хотя бы геометрию не повело.

– Постараемся, – ответил воспитанник слаш, хотя смысл просьбы от него ускользнул.

– Я же сказал, вернем в лучшем виде! – донесся из салона голос Атаниэля. – Если вообще вернем.