– Говорит Алиханов. Погружаюсь в Х-матрицу для перезарядки ракетных шахт. Надеюсь, еще увидимся!

Вслед за этими словами прославленного каперанга Х‑крейсер, чей матово-серый борт еще секунду назад загромождал всю левую полусферу нашего обзора, исчез.

Сделал он это очень вовремя.

Потому что в следующую секунду через точку его погружения пронеслась дюжина зловещих теней. Это были какие-то чоругские торпеды. Но я, к счастью, в этом барахле не разбираюсь…

Мои циклопы вели себя смирно. В десантном отсеке вяло муссировалась тема о плюсах и минусах службы на Х-крейсере.

Как обычно разделились на две партии.

– Как по мне, так я ни за что на Х-крейсер бы не пошел. Надбавки там скромные… Условия службы – скотские… Разве что почет… Ну, гонор… Оригинально это… Как по мне, в осназе лучше! – В партии «противников» верховодил Свиньин.

– Свиньин, ты лучше вот о чем подумай. Мы вот каждый день скачем, как клопы, в своих «Валдаях». Грузов носим – страшное дело сколько, я думаю, если пересчитать в килограммах, то получится, каждый из нас работает как паровоз из далекого двадцатого века… Лазим во все щели, за все отвечаем… Кого освобождать – нас кличут. Где кого спасать – тоже мы. А эти, на Х-крейсере-то… Белая кость! Их только в самых экстренных случаях используют. Перетрудить боятся! После каждой операции – отдых… Награды, поощрения… Я бы так не возражал! – Партию «завистников» возглавлял рассудительный Намылин.

– А вы слышали, был случай во время войны, – встрял Черныш, – на одном Х-крейсере что-то гикнулось, люксогеновый шлак отовсюду повалил… А он радиоактивный – аж светится! Так вся команда его обычными ведрами три дня вычерпывала и за борт выбрасывала!

– Ты еще скажи, без скафандров, голыми руками, – не удержался я.

– Ну, наверное, в скафандрах… Да только разница?

– Разница такая, Черныш, что вместо пятидесяти жмуров имеем пятьдесят орденоносцев и внеочередных повышений в званиях. А так – одна малина, конечно.

– Вы нам лучше скажите, Лев Иванович, – это снова был Черныш, – вы-то сами какого мнения о службе на Х-крейсерах? Рассудите спор наш, что ли.

– Для меня, мужики, что Х-крейсер, что тралец, что авианосец «Слава» – один хер, – честно сказал я. – Скучно там почти как на гражданке. Ни тебе с парашютом попрыгать, ни пострелять с двух рук, по-македонски… На ранце не полетаешь… Я уже молчу про то, что врага ты видишь только на экране, а задушить его голыми руками тебе не дают!

– А вот есть такой кап-два, – снова завелся Черныш, – Меркулов его фамилия… Так он в Городе Полковников, в штыковой атаке, лично заколол семерых клонов! В «Небесной гвардии» писали! А вы говорите скучно…

– Да ты «Небесную гвардию» свою внимательней читай, – парировал я. – Меркулов твой – не звездолетчик, он пилот, истребитель. А я про пилотов ничего не говорил.

– Вот бы познакомиться с этим Меркуловым, – мечтательно вздохнул Черныш.

– А я, между прочим, с ним знаком.

– Серьезно? – недоверчиво спросил Черныш.

– А то! В лагере военнопленных вместе сидели, на планете Глагол. Это тут, кстати, сравнительно недалеко… Парсеков восемьдесят.

– И какой он собой?

– Импульсивный очень. Как щенок… В хорошем смысле.

– Группе аналитиков Генштаба просьба зачехлить языки! – послышался в наушниках глумливый голос пилота Введенского. – Подлетаем.

Наша «Фаланга», подрабатывая маневровыми, заложила элегантный вираж, на ходу выпуская двадцатиметровые телескопические конечности-захваты.

Вот сейчас мы действительно стали похожи на крупного пустынного паука-фалангу, который дал имя летательному аппарату. И хищность в нас проснулась практически паучиная.

Клац!

В шестнадцать «Нарвалов» разом воткнулись удлиненные магазины, снаряженные патронами со штурмовыми безрикошетными патронами.

Клац-клац!

Пулеметчик Демин защелкнул на «Валдае» дюралевую арматуру своего восьмиствольного агрегата «Смерч-9».

Главного «клац» мы не услышали – в безвоздушной пустоте десять конечностей «Фаланги» разом приклеились к куполу чоругского храма на уровне его нижнего среза.

Монструозное полимерное стекло чоругов, о котором так красиво рассказывал Масленников, было уничтожено на площади шесть с половиной квадратных метров в течение одной пикосекунды посредством субквантовой детонации.

«На вашу хитрую технологию, господа раки, у нас свой болт с обратной нарезкой припасен», – злорадно подумал я.

Мы покинули «Фалангу» и оказались перед стеклом второго купола.

Воспользоваться здесь субквантовым детонатором, смонтированным на борту штурмового флуггера, мы уже не могли. И пришлось вскрывать стекло по старинке – плазменным резаком.

Тем временем к «Фаланге» пристыковался «Кирасир». Используя «Фалангу» как переходной кессон, из него высадились остальные циклопы.

Еще двадцать минут все шло хорошо. Просто изумительно.

В храме мы положили десяток чоругов – сонных, едва живых. Медитировали они, что ли?

Достигли галереи. Воспользовались услугами скоростного эскалатора. Там же, на эскалаторе, нас первый раз обстреляли, но пулемет Демина положил конец этому вялому недоразумению.

Наш дебют в реакторной тоже удался.

Мы перестреляли немногочисленный персонал. Выставили у пультов охрану. И предоставили трем специалистам, коллегам Масленникова, которые шли с нами, полную свободу действий.

После этого я связался с «Суворовым» и отрапортовал о благополучном выполнении задачи.

– Спасибо, товарищ капитан, – ответил мне Алексей Романович Бык.

И хотя я не спрашивал, он радостно сообщил:

– У «Скорпионов» тоже дело движется. Они взяли диспетчерскую, и теперь наши ученые осваивают управление Х-воротами. Надеемся, в общем, на товарища Масленникова… Только бы не подкачал!

Когда у начальства развивается излишняя болтливость – жди беды.

Не успел я услышать от Быка «конец связи», как одновременно исчезли и связь, и свет.

Да, мы располагали достаточно точными схемами реакторной и Х-ворот в целом.

Да, я знал, что это гигантское помещение, размером с десять футбольных полей и высотой в полторы Спасских башни, имеет свыше двадцати различных входов и выходов, не считая отворов всевозможных технологических шахт.

Да, мы приняли меры. Все меры к тому, чтобы превратить реакторную в неприступную крепость.

За те семь минут, пока мы безраздельно господствовали в этой цитадели, мои циклопы заминировали все двери, наиболее подозрительные шахты, щедро расшвыряли пригоршнями сотни датчиков движения и обустроили четыре опорных пункта, один из которых находился прямо на «хоккейной шайбе» – чудовищном рабочем блоке реактора в слепой зоне магнитных лазеров.