— Не смейте! — властно сказала принцесса. — Я пойду с вами, но господина Туркафинвэ Феанариона не трогайте.

— Он нам не господин. Сделаем, как скажет ваш брат.

Тьелко, скосив глаза на упирающийся в горло меч, молчал. Он не чувствовал ни страха, ни злости. Ничего. Сын Феанаро Куруфинвэ просто не знал, что делать, и судорожно соображал, как быть.

— Оставьте его, — послышался голос Турукано, — мы уходим, Ириссэ. Мои верные воины, запомните — здесь не было этого эльфа. Сестра гуляла одна. Она просто поссорилась с отцом. Бывает. Идём, сестрёнка.

Зашуршали кусты, звякнули убираемые в ножны мечи, а потом наступила тишина.

Туркафинвэ остался один.

Ириссэ забыла свою сумку, а в ней, Феаноринг знал, есть фляга с вином. Хорошее средство от трясущихся рук.

Кровь — лучший учитель

В успокаивающем, усыпляющем внимание свете Древ, слившемся воедино, раскол в правящей семье Нолдор, грозящий вылиться в вооруженный конфликт, казался особенно противоестественным. Невозможно было поверить, что всё это действительно происходит.

«Валар забрали нас с родной земли, — вспоминал Феанаро свою речь перед впервые взявшими оружие мужчинами Первого Дома Нолдор, — вместо того, чтобы научить противостоять нашим врагам! Они заперли нас и усыпили, превратив в живое украшение своей земли! Но мы не скульптуры! Мы хотим жить и выбирать, как и где мы будем строить дома, любить женщин и рожать сыновей!»

Феанаро смотрел за старшим сыном, обсуждающим с Морифинвэ, более других Феанорингов заинтересовавшимся искусством боя, приёмы владения мечом. Приходилось всё придумывать с чистого листа, и на удивление, Нельяфинвэ в этом не было равных. Феанаро наконец увидел в наследнике особый талант, что-то, в чём он был лучше других, и сердце Куруфинвэ ликовало. Возникало желание снова попробовать вернуть старшего сына домой, но Феанаро отбрасывал подобные мысли: бесполезно. Третий Финвэ ни за что не согласится снова жить с отцом под одной крышей, даже если расстояние от одного крыла дворца до другого сравнимо с длиной улицы.

«Я прекрасно живу в палатке, отдыхаю на лапнике, накрытом походным плащом, — равнодушно ответил при прошлом разговоре сын. — Стройка идёт быстро, скоро появятся первые жилые помещения. У меня всё хорошо».

То, что для командования тренировками воинов Первого Дома приходится ездить на большие расстояния, Нельяфинвэ тоже не пугало.

Сыновья снова начали спорить на повышенных тонах, и Феанаро отвлекся от размышлений. Тренировочная площадка пока ещё пустовала, но скоро начнут собираться будущие воины, времени на споры мало.

— Я не утверждаю, что так надо, но мы должны проверить, как правильнее! — громче и громче говорил, уже почти кричал Карнистир. — Да, есть риск травм, но без риска нельзя! Мы должны уметь калечить и убивать, а не демонстрировать красивые приёмы на радость девам!

— Пока будем тренироваться, себя покалечим и поубиваем, — голос Нельяфинвэ прозвучал ударом в гонг. — Даже полный доспех не защитит от всего, ты видел.

— Тогда надо комбинировать тренировки! — не уступал Морифинвэ. — Хотя бы в соотношении один к десяти!

— Мы обсудим это, — твёрдо сказал Майтимо, — но не вдвоем. Нужно выслушать разные мнения.

— Да чего ты боишься?! — взъярился Карнистир, краснея от злости. — Я знаю, что такое боль! Мне проклятый пёс проклятого брата чуть руку не откусил! И ничего! Я не жаловался! Рука зажила! Так и с ранами от меча! Они заживут, Нельо!

— Успокойся! Своими воинами я рисковать не стану! Набери себе отряд и делай, что хочешь!

— Так и будет!

— Это МОИ воины, — подошедший Феанаро был внешне спокоен, но сыновья сразу поняли, что в любой момент может полыхнуть. — Мои, Нельяфинвэ.

Глаза главы Первого Дома и его наследника встретились.

— Да, — не отводя взгляда согласился Майтимо, — твои. И я их обучаю. Я делаю из них бойцов. И я ДОЛЖЕН сохранить им руки, ноги и головы в целости, по крайней мере, до первого настоящего боя. Однако, это ТВОИ воины, и если ты, отец, согласен с Морифинвэ, я подчинюсь.

Феанаро усмехнулся, и это была злая усмешка.

— Морифинвэ, — продолжая противостояние со старшим сыном, приказал Куруфинвэ, — проверь, готовы ли щиты и мечи для тренировки. Нельяфинвэ, бери меч. Тот, что я дал тебе. Покажи, что вы придумали.

Майтимо обнажил висящий на поясе клинок. Всё ещё неотрывно смотря в глаза отца, старший Феаноринг мысленно перенёсся в странное подземелье, куда пришлось ехать, оторвавшись от строительства дома. Это оказалось тёмное, скудно освещённое факелами помещение, магические светильники были погашены, и на чёрных стенах плясали алые отсветы.

«Если крови суждено пролиться, — эхом прозвучал в памяти властный голос отца, — пусть это будет ради нашей свободы! Пусть будет не напрасно! Память о наших деяниях останется в веках и сердцах, разжигая в них огонь! Огонь борьбы непокорных сынов Нолдор! Мы сразимся за себя, свой великий род! И никто не сможет остановить карающий меч рода Феанаро!»

«Карающий меч, — подумал Майтимо, почему-то взяв оружие левой рукой, — с которым я не умею обращаться…»

Крупный рубин, окружённый восьмью лучами из золотых топазов на рукояти меча, хищно блеснул.

— Я жду, Нельяфинвэ, — в голосе отца прозвучал приказ.

В голове Майтимо пронёсся вихрь сбивающих друг друга мыслей, и старший сын Феанаро клял себя за то, что слишком много думает. Он не мог понять, что хочет отец: проверить его силу? Узнать, насколько он… опасен? Ловок? Сможет ли победить… Его самого?

Если просто нападать, это будет выглядеть агрессией…

Прошло лишь краткое мгновение, но Майтимо оно показалось вечностью. Старший Феаноринг решил, что будет комментировать каждое действие, чтобы демонстрация результатов работы выглядела именно демонстрацией результатов работы и её нельзя было истолковать как-то иначе.

Отец и сын неотрывно смотрели друг другу в глаза, сталь больше не скрывалась в ножнах.

— Начать нападение можно с выпада, — заговорил Майтимо, делая быстрое движение мечом. Отец парировал, но клинок сына ушёл от столкновения и оказался направленным в открывшуюся грудь. — Ложного выпада.

Феанаро хищно улыбнулся. Его меч вдруг взлетел вверх, уводя оружие Нельяфинвэ от себя, сталь заскрежетала, и в этот момент в спину Майтимо упёрся остриём тонкий кинжал.

Оба сражавшихся перевели взгляды на ухмыляющегося Карнистира.

— Честные воины забыли, что не одни на поле