Нет, надо забрать из ванной трос для лебедки и предложитьвымыться. А когда она обвяжется ремнями на конце троса, он поднимет ее наверх,чуть выше крышки колодца, а потом несколько раз выстрелит ей в основаниепозвоночника. И она потеряет сознание. А остальное можно делать подхлороформом.

Да именно так. Сейчас он пойдет наверх и разденется. Потомразбудит Прелесть, и они посмотрят свой видеофильм. А потом — за работу, втеплом подвале полностью обнаженным, голым, как в тот день, когда родился.

У него было прекрасное настроение и необыкновенная легкостьво всем теле. Он поднялся наверх и быстро разделся. Накинул халат и включилвидеомагнитофон.

— Прелесть, иди сюда! Прелесть! У нас очень-очень-оченьтрудный день! Иди скорей, золотко!

Придется запереть ее здесь, наверху, пока он управится внизуи самая шумная часть предприятия будет позади. Собачка ненавидит шум, она отнего прямо заболевает. А чтобы она не скучала, он даст ей поесть — целуюкоробку собачьих бисквитов. Он и это не забыл купить, ходя по магазинам.

— Прелесть!

Но собака не появлялась. Он заглянул в холл и еще раз позвалее, потом в кухню, в подвал. И там наконец получил ответ.

— Она здесь, у меня внизу, сукин ты сын! —крикнула ему Кэтрин Мартин.

У мистера Гама от страха за Прелесть все замерло внутри.Потом его охватила ярость. Сжав виски кулаками, он прижался лбом к дверной рамеи попытался успокоиться. Из горла у него вырвался странный звук, нечто среднеемежду стоном и хрипом. Собачка ответила ему визгом.

Он пошел в мастерскую и взял револьвер.

Веревка, с помощью которой он вытаскивал и опускал в колодецведро, была оборвана. Он так и не понял, как оно умудрилось ее порвать. Впрошлый раз, когда веревка порвалась, он решил, что оно порвало ее в безумнойпопытке выбраться наверх с ее помощью. Все они пытались выбраться наверх, онивообще совершали любые глупости, какие только можно себе представить.

Он наклонился над колодцем.

— Прелесть, с тобой все в порядке?

Кэтрин ущипнула собаку за толстый задик. Собака взвизгнула икуснула ее в предплечье.

— Ну как, нравится? — спросила Кэтрин.

Мистеру Гаму показалось совершенно неестественнымразговаривать с этой тварью. Но он переборол отвращение.

— Я сейчас спущу тебе ведро. И ты посадишь в негособачку.

— Ты сейчас спустишь сюда телефон! Или я сверну твоейсобачке шею! Мне бы не хотелось этого делать, я не хочу причинять боль ни тебе,ни собаке, но я это сделаю! Лучше дай мне телефон!

Мистер Гам поднял револьвер. Она сжалась в комок, поднявсобаку и выставив ее перед собой как щит. Услышала, как он взвел курок.

— Ну, стреляй, сучий выблядок! Стреляй! Только цельсяполучше! Если не убьешь меня сразу, я сверну твоей сучонке шею! Богом клянусь,сверну!

Она взяла собаку под мышку, зажав ей ладонью пасть, иподняла ей голову.

— Что, слабо? Тогда отвали, скотина! Собака опятьзавизжала. Револьвер исчез. Кэтрин свободной рукой откинула волосы с влажноголба.

— Я не хотела вас оскорбить, — произнесла она —Дайте мне телефон, это все, о чем я прошу.

А сами можете уходить. Мне все равно. Я вас не видела и незнаю. А о Прелести я позабочусь.

— Нет!

— У нее будет все, что нужно! Подумайте о ней, а не осебе одном! Если вы выстрелите в меня, она все равно как минимум оглохнет. Все,что мне нужно, — это телефон. Вы можете нарастить провод и спустить егосюда. А я потом перешлю вам вашу Прелесть — хоть самолетом. У меня в семье естьсобаки, моя мать обожает собак. А вы можете уехать, мне все равно.

— Я не дам тебе больше воды!

— Тогда и она не получит ни капли! У меня-то еще естьвода, а ей я ничего не дам. Мне очень жаль, но у нее, кажется, сломана лапка —Это была ложь. Собака вместе с ведром-ловушкой упала прямо на Кэтрин, оцарапавей лицо своими коготками. Поэтому Кэтрин и не отпускала ее на пол, чтобы он неувидел, что она не хромает. — Ей больно! Она все время поджимает лапку илижет ее! Мне самой от этого не по себе! Ее надо показать ветеринару!

Мистер Гам даже зарычал от ярости и муки. Собака в ответзавизжала.

— Ты еще не знаешь, что такое боль! — заоралон. — Если ты сделаешь ей больно, я тебя кипятком ошпарю!

Кэтрин услышала грохот его шагов по ступеням. Она села. Рукии ноги била крупная дрожь. Она не могла удержать ни дрожь, ни собачку, ни мочу.Ни вообще что-либо.

А собачонка забралась к ней на колени и свернулась тамтеплым клубочком.

По густой коричневой воде плыли перья, свернутые в колечкиперья, принесенные из голубятен ветерком, от которого бежали мурашки на кожереки.

Фелл-стрит, улица, где жила Фредрика Биммель, на заржавевшихот времени табличках торговцев недвижимостью именовалась набережной, посколькузадние дворы всех здешних домовладений выходили на топкий, болотистый берегЛикинг-ривер, реки, на которой стоял город Бельведер, штат Огайо (112 тысячжителей, расположен в пришедшем в упадок промышленном районе к востоку отКолумбуса).

Дома здесь были большие, старые, обветшалые. Стоили они теперьдешево, и многие были приобретены молодыми семейными парами. Купленные домабыли отремонтированы и выкрашены свежей краской, и остальные в сравнении с нимивыглядели еще более грязными и обшарпанными. Дом, где жила Биммель, уже давноне ремонтировался.

Клэрис Старлинг некоторое время стояла у берега, глубокозасунув руки в карманы и глядя на плавающие в воде перья. В зарослях тростникакое-где виднелся слежавшийся снег, грязно-серый под ярко-синим зимним небом.

За спиной Старлинг было слышно, как отец Федрики Биммельчто-то приколачивал в голубином городе, напоминавшем Орвьето[68]нагромождением голубятен от кромки воды до самого дома. Она еще не видела его.Соседи сказали, что он дома. Лица их были словно заперты на замок, когда они ейэто сообщали.

Старлинг чувствовала себя как-то неуютно, словно была не владах с самой собою. После того как она приняла решение оставить Академию ипродолжать охоту на Буффало Билла, Клэрис перестала воспринимать почти всеисходящие извне звуки. В мозгу образовался вакуум. Лишь где-то на перифериисознания, как искры, вспыхивали мысли о том, что она прогульщица и полная дура.

С самого утра она как бы не замечала неудобств инеприятностей, ее не раздражали запах пота в самолете, неразбериха в агентстве,где она брала напрокат машину. Она, правда, рявкнула на дежурного клерка, чтобытот двигался поживее, но сама даже ничуть не рассердилась.