— Я хотел бы в первую очередь заверить вас, что этаистория не имеет абсолютно никакого отношения к пациентам, когда-либообращавшимся в Университет Джонса Хопкинса.

— Конечно, я понимаю.

— Если из вашего расследования хоть что-нибудьполучится, я хотел бы, чтобы вы объяснили всем, что этот преступник вовсе нетранссексуал и никак не связан с нашим учреждением!

— Да-да, конечно. Я вас понял. Он с вашим университетомникак не связан. Давай же, скорее, ты, недоносок проклятый! — Крофордготов согласиться на все, что угодно.

— Этот человек избил доктора Первиса.

— Кто?

— Он подал заявление с просьбой поставить его наочередь на операцию по изменению пола. Назвался Джоном Грантом из Харрисбурга,штат Пенсильвания.

— Приметы?

— Мужчина, белый, тогда ему был 31 год. Рост метрвосемьдесят пять, вес восемьдесят шесть. Он прошел все тесты и показал оченьнеплохие результаты. Хороший коэффициент умственного развития — выше среднегопо шкалам Векслера. Но когда дело дошло до психологических тестов и личныхсобеседований… Вы знаете, результаты тестов «Дом-Дерево-Человек» и ТАТ у него почтиполностью совпадают с теми, что вы нам прислали. Вы дали мне понять, что эторазработка Алана Блума, но на самом-то деле это ведь Ганнибал Лектер придумал,правда?

— Дальше, доктор, дальше!

— Совет все равно отклонил бы его кандидатуру. Но ещедо заседания Совета мы выяснили кое-какие подробности о прошлом этого человека.

— Какие именно?

— Мы всегда проверяем всех заявителей в полиции по ихместу жительства. Так вот, харрисбургская полиция два раза арестовывала этогочеловека за нападения на гомосексуалистов. Один из этих бедолаг чуть не погиб.Грант дал нам свой домашний адрес, но это оказалась ночлежка, где он появлялсялишь изредка. У полиции были его отпечатки пальцев да еще счет за бензин,оплаченный по кредитной карточке. Там был номер его водительскогоудостоверения. Оказалось, что оно выдано вовсе не на имя Джона Гранта. А ещечерез неделю он перехватил внизу доктора Первиса и избил его! Просто так, позлобе!

— Как его зовут, доктор?

— Записывайте, диктую: Д-Ж-Е-Й-М Г-А-М.

Трехэтажный дом Фредрики Биммель был длинный и мрачный,крытый черепицей асфальтового цвета в ржавых подтеках там, где из водостоковчерез край переливалась вода. Неизвестно как попавшие на крышу клены отличноперенесли зиму. Окна с северной стороны были наглухо закрыты листовымпластиком.

В маленькой гостиной, где было очень тепло от работающегоэлектрокамина, женщина средних лет играла на ковре с маленьким ребенком.

— Моя жена, — сказал Биммель, проходя черезгостиную. — Мы недавно поженились. На Рождество.

— Здравствуйте, — сказала Старлинг. Женщина вответ слабо улыбнулась.

В остальных комнатах было холодно, и повсюду громоздились —так, что было невозможно пройти — бесчисленные, поставленные одна на другуюкоробки, набитые всяким барахлом. Там были абажуры для ламп, крышки длядомашнего консервирования, корзины для пикника, старые номера журналов «Ридерздайджест» и «Нэшнл джиогрэфик», старые теннисные ракетки, постельное белье,стрелки и мишень для игры в дартс, синтетические чехлы для автомобильныхсидений в стиле 50-х годов, от которых разило мышиной мочой.

— Мы скоро отсюда переезжаем, — заметил мистерБиммель.

Скарб, сложенный грудами возле окон, давно выгорел насолнце. Эти коробки явно стояли здесь годами и разбухали под прессом времени. Вкомнатах свободное пространство пола кое-где прикрывали вытертые до основыковрики и дорожки.

На лестнице лежали пятна солнечного света. Старлингподнималась вслед за мистером Биммелем наверх. От его одежды исходил затхлыйзапах. Сквозь щели в просевшем потолке над лестничной площадкой третьего этажатоже пробивались лучи солнца. Коробки, стоявшие там, были прикрытыполиэтиленовой пленкой.

Маленькая комната Фредрики находилась на третьем этаже, подсамой крышей.

— Я вам еще нужен? — спросил Биммель.

— Сейчас нет. А вот потом, попозже, я очень хотела бы свами поговорить. Мистер Биммель, а мать Фредрики?..

В деле было отмечено, что мать ее умерла, но не было сказанокогда.

— А что мать? Она умерла, когда Фредрике былодвенадцать.

— Ах вот как.

— А вы что думали, что это она там, внизу? Я же вамсказал: мы поженились перед Рождеством. А вы что подумали? Вы, видать, совсем сдругими людьми привыкли дело иметь. Моя нынешняя жена Фредрику ни разу даже невидала.

— Мистер Биммель, эта комната осталась такой же, какпри Фредрике?

— Ага — Он уже остыл, вспышка гнева прошла — Мы всеоставили как было. Все равно ее вещи никому не годятся. Если хотите, можетевключить камин. Только не забудьте выключить, когда будете уходить.

Ему явно неприятно было заходить в эту комнату. И он пошелвниз, оставив Клэрис перед дверью.

Она минутку постояла, положив ладонь на холодную фарфоровуюдверную ручку. Ей хотелось собраться с мыслями, прежде чем погрузиться в мирвещей Фредрики.

Ну, хорошо, предположим, что Фредрика действительно былапервой жертвой Буффало Билла. И он сбросил ее тело в реку, подальше от дома. Онспрятал его лучше, чем тела следующих жертв, ведь только к нему он привязалгруз: хотел, чтобы раньше нашли других, стремился, чтобы полиция еще до обнаружениятела Фредрики полностью уверовала в то, что выбор жертв и мест похищения былбеспорядочным. Ему было важно отвлечь внимание от Бельведера. Потому что именноздесь он и живет. Ну, может быть, в Колумбусе.

Он начал с Фредрики, потому что жаждал ее кожи. Мы не ищем,чего бы возжелать. Зависть конкретна. И мы начинаем жаждать того, что видимповседневно. Значит, он общался с Фредрикой повседневно. Это было частью и еебудней.

А какие же были ее будни? Посмотрим.

Старлинг распахнула дверь. Вот она, ее комната. Пахнет пыльюи плесенью. На стене — прошлогодний календарь, навсегда открытый на апреле.Фредрика погибла десять месяцев назад.

В углу — кошачья миска с остатками еды, почерневшими,превратившимися в камень.

Старлинг, имевшая огромный опыт по части создания уюта изслучайных, подержанных вещей, стоит в углу и не спеша осматривается. Да,Фредрика отлично здесь поработала, постаралась создать уют. Занавески изцветастого ситца. Судя по следам распоротых швов, она перешила их из каких-тостарых чехлов для мебели. На стене висела афиша с приколотой к ней пояснойлентой, на которой сверкала надпись «Оркестр средней школы Бельведера», рядом —плакаты: «звезда» эстрады Мадонна на одном и Дебра Харри и Блонди на другом… Наполке над письменным столом Старлинг заметила рулон ярких самоклеящихся обоев.Именно этими обоями Фредрика оклеила свою комнату. Не первоклассно, но все желучше, чем сама Старлинг, когда делала это в первый раз. В нормальном домекомната Фредрики выглядела бы, пожалуй, даже веселой. Но в этом унылом жилищеона была как пронзительный крик одиночества и отчаяния.