не прятать, потому что они ему еще будут нужны, и, поблагодарив ее, направился к выходу.

Двенадцатого января 1942 года, по поручению командующего армией генерала Зашихина, Геллер собрал у себя офицеров прожекторной службы.

Командир полка Рысев, среднего роста, с круглым одутловатым лицом и короткими светлыми волосами, зачесанными на пробор, на вопрос полкового комиссара, какие он предполагает принять меры для улучшения работы слухачей, сказал:

— Может быть, следует старых слухачей сменить. Подготовить в ускоренном порядке новых...

— А не случится так, что через две-три недели и у новых на почве недоедания притупится слух? — спросил начальник политотдела.

Рысев недоуменно пожал плечами:

— Может случиться и так...

Геллер обвел сидящих в кабинете спокойным взглядом, придвинул к себе блокнот с записями и своим негромким, как всегда, голосом произнес:

— А что, товарищ Рысев, если нам привлечь к работе на звуковых установках группу слепорожденных?

Все в кабинете насторожились, а Рысев так резко подался вперед, что под ним заскрипел стул.

— Как нам удалось выяснить, — продолжал полковой комиссар, — в городе находится немало слепых, отказавшихся эвакуироваться. Одни из них буквально осаждают райвоенкоматы, требуют, чтобы их призвали в армию; другие в меру своих сил трудятся на оборону: вяжут маскировочные сетки или выполняют работу для оружейных цехов...

— Да что вы, шутите, товарищ полковой комиссар, — побагровев, раздраженно вскрикнул Рысев. — Я думаю, что оставшиеся в городе слепые дошли до крайней степени истощения. Зрячие и то умирают от голода. А если кто из слепых устроился плести защитные сетки, то лучшего дела для них и не придумаешь. — И с подчеркнутым достоинством: — Прожекторный полк, которым я командую, по-моему, боевая воинская часть, а не дом призрения. И потом, простите меня, вы что-то говорите загадками...

— Согласен, товарищ подполковник, хватит говорить загадками, — сказал Геллер. — Вопрос о призыве группы слепорожденных в прожекторный полк для несения боевой службы на звукоулавливателях, — он повторил: боевой службы, — решен Военным Советом армии и согласован в штабе фронта. Давайте лучше послушаем, что говорят о слепых ученые авторитеты. Ну вот хотя бы эта выдержка из работы знаменитого профессора Дюфура:

«...Слепые, которые не могут, как мы, одним взглядом убедиться, где они, всегда внимательны ко всякому шуму и достигают удивительного развития слуха... Лучше всего они ориентируются вдали от города, в деревне, в тишине ночи... А у молодых слепых есть особая способность различать характер, ритм, направление звука...

— Несколько месяцев тому назад, — заметил на это Дюфуру другой известный профессор Каррар, — я плыл на пароходе вдоль Савойского берега. Был сильный туман, и пароход должен был остановиться, потому что ничего не было видно. С берега до нас доносился звон церковного колокола, но мы не могли различить, откуда — справа или слева. Видимо, если бы на пароходе был с нами слепой, он мог бы нам сказать, откуда слышен звон?

— Да! — сказал Дюфур.

— Значит, на корабле не хватало слепого лоцмана?

— Очевидно!

— Между Нью-Йорком и Лондоном, — продолжал Каррар, — из-за густых туманов бывают частые кораблекрушения вследствие ошибок в определении направления сигналов с кораблей. По вашему мнению, профессор, слепые, обладающие тонким слухом, могли бы оказаться крайне полезными в таких случаях?

— Несомненно, дорогой коллега!..»

Полковой комиссар перевернул страничку, посмотрел на сидящих за столом офицеров.

— А вот что я выписал из статьи известного русского адвоката Анатолия Федоровича Кони. Хотя речь в этой статье идет об обвиняемых и свидетелях, там есть место, прямо относящееся к нашей теме:

«...известно, например, — пишет Кони, — что у слепых чрезвычайно тонко развиваются слух и осязание. Поэтому все, что воспринято ими этим путем, приобретает характер особой достоверности. Известный окулист Дюфур даже настаивает на необходимости иметь в числе служащих на быстроходных океанских пароходах одного или двух слепорожденных, которые, ввиду крайнего развития своего слуха, могут среди тумана или ночью слышать приближение другого судна на громадном расстоянии...»

Геллер с минуту-другую помолчал, поднял глаза на подполковника Рысева, лицо которого выражало в одно и то же время недоумение и любопытство, и прочитал еще одну, как ему, Геллеру, казалось, весьма важную запись:

«Достаточно слепому один раз услышать тот или иной звук, чтобы сохранять длительное время впечатление о нем и при повторных встречах вычленять его из огромного количества сложных звуковых и шумовых сочетаний...»

— На этом, пожалуй, остановимся, — сказал Геллер, отодвигая от себя блокнот, — хотя у меня тут имеется еще порядочно других весьма убедительных фактов. Но из сказанного мною можно сделать вывод, что от слепых слухачей, благодаря высокой изощренности и избирательности слуха, при соответствующей быстрой подготовке их к боевой службе на звуковых установках, можно ожидать более быстрого, чем до сих пор, обнаружения цели и более точных координат, причем на более дальних расстояниях и высоте. — И снова, глянув изучающе на Рысева, который нервно мял в пальцах папиросу и не решался закурить (полковой не терпел табачного дыма), спросил его: — Ну как, товарищ подполковник, по-моему, разговор шел у нас не загадками, а вполне реальный?

— Так точно, много здесь убедительного, но в военной практике не было примера, чтобы привлекали к боевым действиям инвалидов первой группы, к тому же незрячих.

— В практике войн не было, — теперь уже строго сказал Геллер, — чтобы такой великий город, как Ленинград, был охвачен кольцом осады и чтобы, несмотря на это, противнику оказывалось героическое сопротивление!

— Так точно, — произнес Рысев, вставая.

— Сидите, — сказал Геллер. — На этом, пожалуй, и закончим. Прошу вас поручить кому-либо из ваших расторопных офицеров в течение двух дней связаться с городским Обществом слепых на Петроградской стороне и, как положено, через райвоенкоматы призвать в нашу армию человек десять — двенадцать слепорожденных. Повторяю: не просто слепых граждан, а слепорожденных, в возрасте, скажем, от восемнадцати до тридцати лет.

— Ясно!

— Пока все, желаю удачи!

Капитан Хмелев, которому Рысев поручил провести мобилизацию группы слепых с тем, чтобы 14 января в двенадцать часов пополудни все они были доставлены на Басков к начальнику политотдела, не предполагал, какие ему предстоят трудности.

Никакого транспорта ему не дали. Он вышел из штаба армии в десять утра и