поднес к его губам Библию, по людскому морю прошел трепет волнения и восторга. Потом к президенту хлынула толпа, где смешались «государственные мужи и конюхи, аристократки и прачки, белые и черные», и все они устремились следом за ним в Белый дом, где должен был происходить традиционный прием. И тут началась «вакханалия». Столы с прохладительными напитками брались штурмом, пали поверженными метрдотели, под ударами выпачканных грязью башмаков ломались кресла. Столько рук жаждало пожать руку Old Hickory[10], что ему пришлось пуститься в бегство и скрыться. Перепуганные женщины прыгали из окон. Чтобы освободить помещение, толпу старались выманить в сад, поставив на лужайках огромные чаши с апельсиновым пуншем. Когда оргия завершилась, Белый дом напоминал римские палаццо после нашествия варваров. «Разбитый фарфор стоимостью в несколько миллионов долларов, расколотое стекло и кровоточащие носы, отнюдь не в единственном числе, свидетельствовали о свирепости битвы». Одна из присутствовавших, миссис Гаррисон Смит, провела параллель с толпой, грабящей Тюильри во времена Французской революции. Но такое сравнение было нелепым: посетители Белого дома были друзьями, пусть даже излишне порывистыми, но отнюдь не бунтовщиками, и Джексон в глубине души не испытывал недовольства случившимся.

2. Джексон любил народ, но не на расстоянии, как любят его богатые либералы, а так, как любят его выходцы из народа. Нищета, выпавшая на долю его близких, положение его матери, фактически прислуги, помогли ему понять унижение и обиды бедного люда. Он был подлинным представителем не только мелких фермеров Запада, но и рабочих из штатов Восточного побережья, где на заводах после войны 1812 года вырос пролетариат, большую часть которого составляли иммигранты. В Нью-Йорке, Филадельфии и Питтсбурге все рабочие, обладавшие правом участвовать в выборах, были ярыми сторонниками Джексона. Как и они, Джексон ненавидел монополии, экономическое неравенство и хитроумные финансовые уловки. Как первопроходец, а позднее — их адвокат, он мог наблюдать, насколько Восток держит под своей властью Запад. Играя на ценах, деловые люди из Бостона или Филадельфии могли дешево купить продукты, произведенные в Теннесси, а продукты из Массачусетса или Пенсильвании продавать по самым высоким ценам. Джексон полагал, что он обязан помешать этому.

3. Первая проблема, которая стояла перед новым президентом, — формирование кабинета. С выбором госсекретаря сомнений не возникало. Своим избранием Джексон был обязан Ван Бюрену, а тот был прирожденным лидером. В нем одном соединились философ, государственный деятель, светский человек и руководитель избирательной кампании. Элегантность одежды и речей, тонкий ум, блестящий дар занимательного рассказчика, смесь доброжелательности и цинизма принесли ему прозвище Американский Талейран. Друзья называли его «Маленький Ван» или «Маленький маг» и обожали его. Враги упрекали его в том, что он дружит со всеми подряд, но уже само это обвинение говорило совсем о другом. Массы сразу же невзлюбили его как сторонника Джексона, но «маленький Ван» надеялся, что, поразмыслив как следует, американский народ изменит свое отношение. Он сразу же принял предложенную ему должность, но пожалел о своем решении, когда узнал, кто будет его коллегами. Отобранные Джексоном кандидаты не достигали даже среднего уровня, это был «наименее интеллектуальный кабинет из всех когда-либо существовавших». Кроме самого Вана и, возможно, Итона, остальные, те, кто считались официальными советниками президента, на самом деле были ими только на словах. По всем серьезным вопросам Джексон обращался к группе людей, которую его противники именовали «кухонным кабинетом», туда входили журналисты из Теннесси, такие как Кендалл, и личные друзья Джексона, к примеру майор Льюис, проводивший президентскую кампанию. Льюис испытывал безоговорочное восхищение Джексоном, которое так ценят великие люди, и он один умел перевести на общедоступный язык экспансивные черновики своего патрона. Скоро в Вашингтоне уже стали поговаривать о том, что президентом, а значит, и всей страной руководит «кухонный кабинет». Это было далеко от истины: Джексон обладал железной волей и поступал только так, как считал нужным.

4. Сторонники ждали должностей. Но, как говаривал другой президент, чиновники умирают редко и никогда не уходят в отставку. Джексон решил «вычистить авгиевы конюшни», то есть уволить ряд противников своей партии. Из шестисот двенадцати назначений, сделанных предыдущей администрацией, двести пятьдесят были упразднены. В шестистах почтовых отделениях появились новые начальники. У Джексона на этот счет не было никаких колебаний; он не считал ни что государственная должность должна порождать право на нее, ни что для таких несложных профессий, как почтальон или таможенник, необходим профессиональный опыт. «Именно чередование партий на рабочих местах упрочит наши свободы», — утверждал он. Ему часто ошибочно приписывали знаменитое изречение: «Доспехи врага принадлежат победителю» — на самом деле это сказал сенатор У. Л. Марси из Нью-Йорка. Но сам Джексон не видел причин, почему бы государственные должности не могли служить наградой за помощь в избирательной кампании. Как внедрять новую политику, если чиновники остаются верны старой? Джексон собирался бороться с властью денег и полагал, что обязан убрать тех, кто поставлен именно этой властью. На фронтире он видел, как многие соседи, не имеющие никакой специальной подготовки, становились школьными учителями, судьями, чиновниками. Он искренне верил в то, что нет незаменимых людей и что верный сторонник Джексона будет гораздо успешнее служить на почте, чем приверженец Адамса или Генри Клея. За первый год его президентства с помощью «системы зачистки» было уволено примерно две тысячи чиновников.

Бенджамин Уэст Клайнединст. Инаугурация Эндрю Джексона. Рисунок. Конец XIX — начало XX века

5. В ходе выборной кампании у президента и вице-президента сложились хорошие отношения. Кэлхун считал, что в 1832 году может стать достойным преемником Джексона, и эта надежда приносила умиротворение его беспокойному сердцу. Он встревожился, когда в окружении президента начали поговаривать о втором сроке, а затем и вовсе пришел в ярость, когда в качестве потенциального президента стали называть Ван Бюрена. Отныне дьявольская ловкость «Маленького мага» не давала Кэлхуну покоя, и отношения между ними обострились. Рассорить Кэлхуна и Джексона было первейшей задачей друзей Ван Бюрена, чему способствовала история с Пегги Итон. Итон, сенатор, а позднее военный министр, женился на Пегги О’Нил, дочери хозяина трактира, в котором они с Джексоном когда-то останавливались. Великосветские столичные дамы относились к ней с презрением и обвиняли в сожительстве с Итоном еще при жизни ее первого мужа, который позже покончил с собой. Жены других членов кабинета отказывались принимать ее у себя. Джексон, как прирожденный рыцарь, ее защищал. Миссис Джексон, память которой он чтил, была подругой Пегги, кроме того, он считал, что дело Пегги точно характеризует высшее общество. Он потребовал, чтобы жены всех, кто имеет отношение к администрации, прекратили гонения на Пегги, но потерпел поражение. Миссис Кэлхун явила собой пример неповиновения, чем настроила президента против своего супруга. Ван Бюрен, напротив, будучи вдовцом, благосклонно