Мой язык, раздвинув губы Нерейд, сплелся с ее язычком, и они затанцевали в своем особом хаотичном ритме, который нельзя контролировать и которым нельзя управлять. Наше дыхание, мое и жены, смешалось. Увлеченные любовной игрой тела задышали в унисон, а мои ладони в это время скользили сверху вниз. Сначала они расплетали ее волосы. Затем ласкали груди, а позже опустились на бедра.

Наконец, Нерейд не выдержала, еле слышно застонала и по ее телу пробежала дрожь. Мой язык покинул рот жены и опустился на шею. Мягкий нежный поцелуй, за ним другой, а после я припал к ее правому соску. Язык скользил по нему и дразнил, нежно покусывал и посасывал, а любимая обхватила мою голову, на своем родном наречии прошептала, что любит, и снова застонала. Она была готова, и даже не прикасаясь ладонью к холмику Венеры, я знал, что там влажно и Нерейд хочет меня не меньше, чем я ее.

Не прекращая ласкать тело любимой женщины, я навис над ней. Раздвинул бедра, которые с легкостью, говорящей о том, что меня ждут, раскинулись в стороны, и вошел в нее. Толчок. Нерейд застонала, и это не было стоном боли или отчаяния. В начале движение было неторопливым и неспешным, но чем дальше, тем ритм становился все быстрее, и в этот момент мы стали одним целым. Пальцы жены скользили по моей спине, а мои придерживали ее бедра. Губы смыкались в постоянных поцелуях, которые заглушали стоны, и я постоянно ощущал учащенное сердцебиение партнерши. Все происходило без остановки и нам не хотелось, чтобы это когда-нибудь прекращалось. Слишком сильны были эмоции, и слишком много в такие мгновения природный зов получал над нами власти. Только удовольствие. Только радость. Только возбуждение. Только безостановочное движение внутри женщины. Только нежность и слияние душ. Есть только я и она, а весь мир со всеми своими неисчислимыми проблемами и заботами оставался за стенами нашей спальни, и мог подождать.

Однако, ничто не вечно. Нерейд, которая чувствовала приближение оргазма, обхватила меня ногами и ее тело затряслось от страсти. Ну, а следом и я подошел, и, излив в нее все, что во мне накопилось, откинулся в сторону. Затем сбоку поцеловал любимую в щечку, на которой выступили соленые капельки пота, а возможно, что несколько слезинок, и прижал ее к себе.

Лицо Нерейд лежало на моей груди, а я теребил ее волосы и мы молчали. Наши сердца, все больше успокаиваясь, бились в такт, а мысли были неторопливыми, спокойными и умиротворенными. И глядя сквозь мутное слюдяное окно на занимающийся рассвет, я подумал о том, что вскоре придется возвращаться к делам. Уже сегодня я обязан посетить Аркону, где на заседании ОБК новоиспеченный князь ранов объявит о плане осенней военной кампании против ляхов, и невольно мои мысли сосредоточились на том, что предшествовало его избранию…

Тела князя Тетыслава, его телохранителей и германских моряков из Ольденбурга, были обнаружены спустя двое суток после их гибели. Витязи Святовида зачистили все следы и помимо того, что поработали на берегу моря, побывали на дороге, откуда увели княжеских лошадок. Поэтому в тихую бухту никто не заглядывал до тех пор, пока рыбаки из Ругарда не обратили внимания на стаи хищных птиц, которые слетались на запах мертвечины. Рядовичи людьми оказались опытными и сразу смекнули, что дело нечистое, и когда вернулись домой, то подняли людей, вооружились и начали обшаривать окрестности. При этом, что примечательно, варягов они извещать не стали. Почему? Так ясно все. Наверняка, рыбаки надеялись поживиться тем, что выбросило море. Однако собрать добычу не получилось. Княжеских охранников и самого островного правителя, несмотря на обглоданные лица и тела, опознали сразу же. Благо, отметок, вроде браслетов, перстней, наградных нашейных гривен и дорогого оружия хватало. И оставив все, как есть, рыбаки вызвали воинов.

Раньше всех на поле боя примчался Мстислав Выдыбай. Следом за ним из Копорицы прибыли верные Тетыславу бояре. Ну, а немного позже подтянулись волхвы и витязи из Дружины Святовида. Воины и рядовые волхвы, никто из которых не был в курсе того, что на самом деле произошло на берегу, разбирались недолго и вскоре пришли к общему мнению, что Тетыслав вступил в бой с немецкими пиратами и погиб, как и положено настоящему воину — защищая родную землю и с оружием в руках. Правда, имелись мелкие нестыковки и шероховатости. Но после того как тела павших телохранителей и Тетыслава были отправлены в Копорицу, где их без промедления возложили на погребальный костер, про них никто особо не думал. Князь умер — да здравствует князь. Племени ранов срочно требовался вождь, и всех серьезных мужчин острова Руян занимала не гибель прежнего правителя, а предстоящие выборы нового.

Спустя девять дней после смерти Тетыслава в Арконе, вернее сказать, на торге за городскими внешними оборонительными валами, собралось около пятнадцати тысяч человек из всех сословий племени ранов. Варяги и волхвы, корабелы и ремесленники, бояре и купцы, крестьяне и рыболовы, охотники и бортники. Старые и молодые, богатые и бедные, сильные и слабые. Люди были самыми разными. Но во время большого вече все они были равны, ибо право голоса имел каждый из них. В том числе и я, ибо с недавних пор ведун Вадим Сокол, являлся полноценным гражданином островного общества со всеми правами и обязанностями, которые положены вольному члену племени ранов.

Сход открыл Векомир, который выдал соплеменникам официальную версию о гибели князя и пообещал, что проклятые пираты ответят за свое злодеяние. Затем он благословил сход, принес положенные в таких случаях жертвы и объявил имена Виславитов, которые претендовали на освободившуюся должность вождя. Таковых было пятеро. Первый, сын князя Ратши, который правил ранами до Тетыслава, юный Будимир, знатный и богатый, но не имеющий большого авторитета воин, сторону коего приняли бояре из Копорицы. Второй, отец сотника Доброги престарелый и не шибко умный боярин Ярун по прозвищу Буслай[31], который являлся самым старым Виславитом, и потому считал, что княжеский плащ по праву должен принадлежать ему. Третий, большой друг руянских купцов солидный боярин Надей из Ральсвика. Четвертый, прибывший на Руян для поднаема бойцов, воевода на службе русского князя Всеволода Ольговича Черниговского (ныне Великого Князя Киевского) тысяцкий Мичура. И пятый, само собой, лидер варягов и негласная креатура волхвов Мстислав из Ругарда по прозвищу Выдыбай.

После этого Векомир удалился, а кандидаты на княжеское корзно один за другим выходили в круг и толкали речи, которые можно обозначить, как предвыборную программу. И лично мне это было очень интересно, поскольку каждый Виславит двигал в жизнь какую-то идею.

Будимир, например, говорил, что он соберет под свою руку всех варягов Венедского моря и ударит на Ольденбург, который должен быть уничтожен. Таким будет его первое дело на посту князя, а дальше больше. Налеты на Любек, на данов и гетландцев, а после, кто знает, возможно, большой поход вдоль берегов Северной и Западной Европы. В общем, планы героя, но не политика, который понимает, что необходимо помочь материковым венедам, а только потом думать о лихих рейдах по морским путям католиков. Так что ему ничего не светило. Хотя несколько варяжских экипажей, приближенные Тетыслава и близкая родня молодого воителя его, конечно же, поддержали. Однако на общем фоне их голоса не набирали и двух процентов.