Но все эти неприятности отступили на второй план, когда внезапно наступила угроза резкого подъема воды в реке. Из ныне живущих никто не помнил сильных наводнений, но у подножий гор, далеко отстоящих от берега, сохранялись древние отметины на камнях, которых достигала вода, свидетельствующие, что некогда уже случалось подобное ужасное бедствие, несшее разрушения и гибель людям. Когда река, превратившаяся в бурный мутный поток, несущий деревья и обломки построек, стала проявлять характер, в городе началась паника.

Посовещавшись с воскресителями, магистрат назначил уголовника для жертвоприношения — малого, который, явно свихнувшись, умертвил жену и детей и поджарил их, чтобы съесть. Всем жителям было приказано собраться у места священного жертвоприношения. Сгорбившись под вновь пошедшим дождем, мы, промокшие и несчастные, вынуждены были выслушивать растянувшиеся, казалось, на вечность молитвы, которые творили Джениндер с Кассини в окружении большой группы воскресителей. Гэмелен отсутствовал, что говорило о многом. Зато присутствовал старый мошенник Превотант, что тоже говорило о многом. Вся церемония проходила из рук вон плохо: благовония никак не хотели куриться, а когда преступника связали, узлы развязались сами собой. Бедняга закричал, заметался, и тут все поняли, что обездвиживающий напиток, который ему дали, не действует. Все происходящее не обещало для Ориссы ничего хорошего и только напугало людей. Никто даже не рассмеялся, когда Джениндер, пытаясь утихомирить жертву, упал в грязь. Кое-кто просто жалел парня. Перешептывались, что, мол, он сошел с ума от этого дождя и разве не воскресители виноваты в том, что вызвали слишком много воды?

И тут к бедолаге подошел Кассини и ударил его по голове поленом. Он и Джениндер схватили жертву за руки и за ноги и без дальнейших церемоний швырнули его в реку. И все отправились домой в злобе на городские власти и воскресителей.

Никто не удивился, что жертвоприношение не помогло — уровень воды в реке продолжал подниматься. Пришлось взяться за дело. Я вместе с остальными, чья жизнь и торговля зависели от воды, принялся освобождать склады, грузить товар на лодки и перевозить подальше, на большие суда. Когда я вечером вернулся домой, вода уже врывалась в склады.

Диосе растолкала меня на рассвете.

— Что случилось? — спросил я, мгновенно проснувшись и вскочив. Такая привычка появилась у меня во время путешествий с Яношем и сохранилась по сей день. Диосе стояла у нашей кровати в белом халате, держа на руках вцепившуюся в нее Эмили. Диосе дрожала и была бледна как мел. У Эмили широко раскрылись глаза, как всегда, когда она собиралась плакать.

— Послушай, — вот все, что сказала Диосе.

Я услыхал отдаленный гром, нет, скорее, рев. И среди этого рева раздавался треск и скрежет, словно рушилось что-то большое. Я подбежал к окну, широко распахнул его. Звук стал громче, несмотря на то что и шум дождя усилился. Но было еще темно, да и дождь падал такой густой стеной, что я не мог разобрать, что же происходит. Сообразив, в чем дело, я повернулся к Диосе:

— Это река.

— Нас смоет? — испуганно спросила Диосе. До этого я еще ни разу не видел ее в таком страхе. Но вспомнил, что ей никогда не приходилось жить у столь большой реки.

— Ну что ты. Здесь мы в полной безопасности, — заверил я ее. — Мы живем достаточно высоко, досюда река разлиться не может.

Я переживал за причалы и склады, беспокоился за людей, которые жили у реки, но поделать все равно ничего не мог. Не бог же я, чтобы остановить наводнение! И потому я уложил жену и ребенка в постель, укутал их и обнял. Мы уснули. Когда настало утро, дождь прекратился, а первая мысль, посетившая меня после пробуждения, удивила: Эмили так и не заплакала.

Река у причалов вернулась почти в нормальное состояние. Ущерб был нанесен серьезный, но не настолько страшный, как я боялся. Было разрушено несколько причалов и складов, разбило несколько лодок и судов, но погибших было очень мало. Когда мы начали разбирать завалы, я подумал, что могло быть и хуже. Оглядев отметины, которых достигла вода, я выяснил, что она и наполовину не добралась до тех древних насечек.

Но я оказался одним из немногих, которых ситуация почти удовлетворяла. По пути домой я слышал ворчанье людей о том, что плохи дела в Ориссе. На мне была простая одежда, и шапка на голове скрывала рыжие волосы, так что меня не узнавали.

— Я слышал, что это воскресители из Далеких Королевств прислали заклинание, чтобы остановить реку, — говорил один.

— Да нам-то что от этого! — отзывался другой. — Вот увидишь, когда капитан Серый Плащ вернется, наша вшивая жизнь ничуть не изменится. Говорят, те, что ушли туда, поклялись Тедейту, чтобы ничего из Далеких Королевств не перепало нам, простым людям. Независимо от того, что они там найдут.

— Повесить этого Серого Плаща! — заорал какой-то старик. — Из-за него все наши беды. А он просто хвастун.

— Вали отсюда, старый крикун! — замахнулся кулаком первый мужчина. — Серый Плащ наша единственная надежда. Он и господин Антеро со своими счастливыми рыжими волосами. Если бы не они, нам бы вообще ничего не светило.

Они заспорили, а я пошел дальше, пока меня не узнали. Впервые за эти месяцы я встревожился. Я знал все опасности, что ожидают эту экспедицию, знал, что судьба ее может повиснуть на волоске. Но я всегда полагал, что сама по себе цель должна вдохнуть во всех ее участников столько сил и мужества, что можно преодолеть все тяготы длительного пути в те далекие земли. Правда, поневоле мне вспомнились самые разнообразные повороты в судьбе нашей первой экспедиции: потеря магических способностей Кассини и Яноша, таинственные наблюдатели, заброшенные земли, ловушки подземных чудовищ. Увы, и неудача была вполне возможна.

Но, вернувшись домой и увидев теплую улыбку Диосе и смеющееся детское личико, я тут же отбросил в сторону все сомнения. Не может быть, чтобы у них не было светлого будущего; еще даже более светлого, чем то, о котором мечтал для меня мой отец. Как могут боги сделать неудачниками этих двоих, да и вообще всех матерей и детей Ориссы? Все будет хорошо, говорил я себе, только хорошо.

Но мрачные настроения усиливались по мере того, как приближался месяц Изобилия. Затяжные дожди и наводнение вымыли из почвы большую часть семян и всходов. Грозил голод и повышение цен на продукты. В добавление к этим бедам совсем перестали поступать вести о Яноше и экспедиции. Словно все они просто пропали. Но я уверял всех — и себя в том числе, — что они, очевидно, забрались уже так далеко, откуда новости идут очень долго.

Во время страды, всего лишь за несколько дней до того момента, как крестьяне обычно начинают жатву, на Ориссу обрушилось новое несчастье. На этот раз оно явилось в обличье совершенно неуместного для этого времени года ветра, обрушившегося с гор. Сухой и горячий, он дул не прекращаясь. Он выдул всю жизнь из полей, убив почти все, что оставили для нашего стола дожди. Магистрат срочно повысил налог на жилища и торговлю, чтобы на полученные деньги купить зерно за границей. Воскресители бродили по полям, бормоча бесконечные заклинания. А ветры продолжали дуть и стихли, кажется, сами по себе, но отнюдь не благодаря магии.