Стивен опасливо смотрит в сторону коридора и продолжает тише:

– Я не имел к этому никакого отношения. Это была идея отца – подбросить ему наркотики. Мы не могли позволить ему совать нос в наши дела и задавать вопросы. Он ведь звонил в фирму, Сара.

Я невольно открываю рот – мне хочется закричать. Но сделать это я не успеваю.

– Господи боже, – продолжает Стивен, – он звонил людям и расспрашивал их про Пэтти. Половина сотрудников фирмы не знает, что двадцать лет назад у отца и Колетт была маленькая дочка. А я ведь с самого начала говорил вам, что конфиденциальность предельно важна.

Я чувствую, как кровь приливает к лицу и шее.

– Джонатан не доверял никому из вас, ребята. Как же он был прав! А теперь вы… Вы его убили…

Мой голос слабеет и дрожит. Я представляю, как полицейские натыкаются на тело Джонатана в каком-то темном переулке. В руке его зажат неизвестно откуда взявшийся шприц. Никто не помог ему – он был один, совсем один.

– Все было не так, Сара, – умоляющим тоном бормочет Стивен. – Пожалуйста, поверьте мне. Мой отец хотел напугать его, но не собирался причинять ему ущерб. Мы бы никогда не зашли так далеко.

– Вы что, на самом деле думаете, что я вам поверю? Перестаньте. – Я стараюсь отстраниться от моего собеседника. – На вас лежит такая же вина, как и на вашем отце. То, что случилось с Джонатаном, – это ваших рук дело.

– Да нет же, – продолжает упорствовать Стивен, – говорю вам, все было не так, как вы себе представляете.

Я ничего на это не отвечаю и молча смотрю на него – Стивен, конечно, чертовски хороший актер. Да-да, именно так. Все члены семейства Бэрд годами играли свои роли. Они, можно сказать, профессионалы – все до единого.

В коридоре раздается шум. Мы оба – и я, и Стивен – испуганно вздрагиваем и смотрим туда, откуда донеслись какие-то звуки. Кто-то идет в нашу сторону.

Кто это? Паулина? Колетт?

А может, мистер Бэрд?

Кто бы это ни был, звук шагов быстро приближается, и становится ясно, что бежать мне уже поздно.

Глава 48

Стивен снова протягивает руку к ручке двери. От волнения сердце колотится где-то в горле. Если это мистер Бэрд, то он наверняка направляется сюда, чтобы остановить нас. Он не позволит мне выйти за пределы своего дома – даже если Стивен скажет, что собирается отвезти меня в свою квартиру.

Но это Колетт. Выбежав в вестибюль, она одним прыжком, словно кошка, преграждает нам дорогу. Воспользовавшись нашей растерянностью, она прижимается спиной к двери и вцепляется обеими руками в косяк. Она тяжело дышит, а в ее глазах я замечаю блеск, которого не видела никогда прежде.

– Подождите! – выдыхает она.

Стивен пытается заслонить меня, но я отбрасываю его руку, которую он хотел выставить вперед. Я больше не нуждаюсь в его помощи. Стараясь изо всех сил, я делаю шаг вперед.

– Уйди с дороги, – говорит Стивен, обращаясь к приемной матери. Тон, которым он произносит эти слова, вызывает у меня замешательство. Я еще никогда не слышала, чтобы он разговаривал с Колетт так грубо.

Колетт смотрит на меня:

– Не позволяйте ему увезти вас, Сара, пожалуйста. Вы не можете меня бросить.

– Я должна это сделать. Я уже провела здесь достаточно много времени.

С этими словами я зачем-то указываю на мою явно старомодную, длинную, до пола, ночную рубашку. Затем я делаю еще шаг в сторону двери, но внезапно чувствую сильное головокружение. У меня снова начинают подгибаться колени.

Нет, нет, нет. Нельзя, чтобы они заметили мою слабость.

Стивен с возмущением смотрит на Колетт:

– Ты что творишь? На кой черт ты насильно заставляешь ее находиться в комнате Пэтти? Зачем так одеваешь?

– Я ни к чему ее не принуждаю, – говорит Колетт. – Я о ней забочусь. Я свозила ее к…

– Что, опять к отцовскому доктору?

На лице Колетт появляется выражение замешательства.

Повернувшись ко мне, Стивен поясняет:

– Мне позвонила Паулина и сказала, что вы в очень плохом состоянии, что вам стало нехорошо в магазине и что Колетт привезла вас домой и держит в комнате Пэтти. Вы много часов были без сознания.

Тут Стивен внимательно вглядывается в мое лицо.

– Доктор давал вам какие-нибудь лекарства? – спрашивает он. – Вспомните, вы что-то принимали?

Я пытаюсь сосредоточиться и вспомнить, что со мной происходило после того, что случилось в магазине, – как мы ехали к врачу, как я оказалась в комнате Пэтти, – но не могу этого сделать. Все как в тумане.

Стивен снова поворачивается к Колетт:

– Ты что, ее чем-то одурманила?

– Что? – Колетт широко раскрывает глаза от изумления. – Да как ты можешь такое говорить?

Я чувствую смущение – как Стивен мог подумать о Колетт что-либо подобное?

– Ты давала ей свои таблетки?

– Что?! – возмущенно выкрикивает Колетт. Взгляд ее блуждает – она переводит его то с меня на Стивена, то обратно. Потом она хватает меня за руку: – Сара, я вам ничего такого не давала, поверьте. – Миссис Бэрд снова смотрит на Стивена и добавляет: – Даю слово.

– Тогда что со мной происходит? – говорю я, чувствуя очередной мучительный приступ головокружения и резкую боль в животе. – Почему на мне эта ночная рубашка? И почему я оказалась в комнате Пэтти?

– Просто Паулина решила поменять белье на вашей кровати. Она хотела все постирать. И вашу одежду тоже. – Колетт пожимает плечами: – Пэтти сказала, что ничего не имеет против.

Я смотрю на нее, не произнося ни слова.

Колетт, обращаясь к приемному сыну, говорит:

– У вас стресс, Стивен. Я знаю – то, что вы сказали, было не всерьез, вы просто разнервничались. Возможно, я знаю не обо всем, что происходит в этом доме. Но что-то в нем меняется – думаю, вы тоже это чувствуете. И это происходит уже в течение нескольких месяцев.

С этими словами Колетт обводит взглядом вестибюль, и ее начинает бить мелкая дрожь.

Я тоже чувствую озноб.

– Кому может быть нужно вредить Саре? – продолжает миссис Бэрд, по-прежнему обращаясь к Стивену. – Паулина ее обожает. Ваш отец тоже ни за что не сделал бы ничего подобного.

Интересно, думаю я, что бы сказала Колетт, если бы знала, что ее муж недавно мне наговорил…

– Сара. – Взгляд Колетт теперь снова излучает тепло. – Возвращайтесь в постель. Вам необходим отдых. В вашей квартире о вас некому будет позаботиться. – Миссис Бэрд ласково гладит мою щеку теплой, мягкой ладонью. Я чувствую, как снова слабеют ноги. – А я буду здесь, рядом, и всегда готова прийти