меня, затем переводит взгляд на мистера Бэрда – она явно пребывает в состоянии паники.

Но почему? Он ведь сам этого хотел… Я полагала, что все пройдет хорошо…

Он направляется ко мне, и я инстинктивно начинаю пятиться.

Я смотрю на карусель, на детей, которые все еще сидят на фигурках животных. И тут мистер Бэрд, глядя мне прямо в лицо, издает душераздирающий рев:

– Сара!

Дети замирают от испуга. Дверь гостиной, в которой находятся мамы приглашенных малышей, приоткрывается, и из-за нее выглядывает одна из них.

Следом за мистером Алексом в обеденный зал вбегает Стивен. Когда он видит, что в помещении полно детей, его глаза широко раскрываются от изумления. Он останавливается и тут только видит в задней части помещения вращающееся колесо разукрашенной карусели, воздушные шары и прочие праздничные детали интерьера. Сразу видно, что ему еще ни разу не приходилось видеть на подобных праздниках в честь дня рождения Пэтти реальных малышей.

И тут я вдруг понимаю, что сделала ошибку. Страшную ошибку.

Живот у меня сводит судорогой, к горлу подкатывает тошнота. Я знаю, в чем именно состоит мой роковой просчет.

Да, Анна в свое время не пригласила на праздник детишек – из осторожности, потому что знала, что лучше этого не делать. Да, Колетт расстроилась из-за того, что на день рождения никто не пришел. Но Анна кое-как выкрутилась, упорно твердя, что дети здесь, рядом (Вот же они, разве вы не видите?), и в конце концов ей удалось убедить в этом миссис Бэрд – хотя никаких гостей на празднике на самом деле не было.

Мне казалось, что я поступила правильно, пригласив на день рождения Пэтти реальных детей. Я думала, что именно этого от меня хотят члены семьи Бэрд – и в том числе Колетт.

Но я, увы, ошиблась. И вот теперь мистер Бэрд злобно кричит на меня, и ничего поправить уже нельзя.

Все дело в том, что я нарушила главное правило, соблюдению которого Бэрды придают особое, принципиальное значение. Я рассказала об их семейном секрете посторонним людям. Я ни в коем случае не должна приводить к ним в дом кого бы то ни было – чтобы никто чужой не мог увидеть, как Колетт общается со своей воображаемой дочерью. А я привела сразу двенадцать человек.

Какие бы обязательства о соблюдении полной конфиденциальности они ни подписали, они наверняка не станут молчать. Было крайне глупо с моей стороны рассчитывать на то, что они никому ничего не расскажут. Они наверняка не удержатся от этого, и ничего тут уже не поделать.

Вы слыхали про эту странную семью, которая живет на Западной Семьдесят восьмой улице? Их фамилия Бэрд.

Как я могла совершить такую глупость?

Если бы я могла раствориться в воздухе, я бы это сделала. Будь у меня возможность прижаться к стене и исчезнуть, я бы с радостью так и поступила, чтобы только никогда больше не видеть никого из членов семейства Бэрд.

А ведь мне казалось, что еще немного – и праздник закончится, пройдя без сучка без задоринки. Теперь же меня вот-вот вышвырнут пинком на улицу.

Я смотрю на Паулину. На моем лице, обращенном к ней, легко читается безмолвный вопрос: Почему вы меня не предупредили? Мне хочется выкрикнуть эти слова во весь голос. Почему вы не сказали мне, что никаких детей пускать в дом нельзя? Однако в последние дни я не делилась с домработницей планами организации вечеринки. По глупости я полагала, что это вовсе не обязательно. Но все же: почему она не остановила меня, когда я привела к входной двери в дом группу незнакомых людей – детей и их мам? Почему она не сказала мне: Вы что, с ума сошли? Чего бы ни требовала Колетт, приводить сюда посторонних детей, да еще в сопровождении взрослых, нельзя. Вам придется как-то их спровадить.

Паулина должна была уберечь меня от этой катастрофы, но она этого не сделала. Она меня даже не предупредила – ни словом, ни взглядом.

И вот теперь я стою с колотящимся сердцем и гневно смотрю на Паулину. У меня в глазах легко можно прочесть все вопросы, которые я хотела бы ей задать, но она не произносит ни слова. Однако подбородок ее дрожит мелкой дрожью, и она несколько раз оттягивает пальцами эластичный браслет у себя на запястье и отпускает его с резким щелчком. Судя по всему, она страшно напугана и просто не представляет, как мне помочь.

Так что я остаюсь в одиночестве и могу надеяться только на себя.

Глава 53

Мистер Бэрд переводит взгляд на Паулину:

– Сделайте так, чтобы эти дети ушли.

Паулина выполняет указание, которое ей дали. Это совсем не просто – ни один из приглашенных малышей не желает слезать с карусели.

– Нам еще не раздали мешочки с подарками! Я хочу еще покататься! – кричат они.

В обеденный зал выходят мамы малышей, и Паулина взглядом дает им понять, что им и их детям следует немедленно оставить дом, в который их пригласили.

– Ну, все. Праздник окончен, – объявляет она как можно более жизнерадостным тоном, подтверждая, что ее поняли правильно. – Вам пора. Все было чудесно.

Растягивая губы в фальшивой улыбке, домработница осторожно подталкивает детей и их мам в сторону двери, поочередно вручая им подарки.

Затем она подходит к карусели и выдергивает из розетки провод, снабжающий аттракцион электропитанием. Музыка стихает, колесо карусели замедляет ход и останавливается. Дети издают разочарованные возгласы.

Матери подзывают малышей к себе. Каждая из них еще раз внимательно обводит взглядом обеденный зал, смотрит на нас – и особенно на стоящего в центре зала мужчину, охваченного бешенством. Паулина оттесняет последних гостей за дверь, и они оказываются в коридоре.

Гомонящие дети направляются к выходу, и их голоса постепенно затихают вдали. Затем слышится хлопок входной двери.

Паулина, подойдя, останавливается рядом со мной. Она вся дрожит. Я настороженно смотрю на нее, потом обвожу взглядом обеденный зал, в котором теперь нас остается пятеро. Воздух словно наэлектризован от царящего в помещении эмоционального напряжения, я ощущаю его буквально кожей. Мне кажется, что у меня вот-вот лопнет сердце. Мистер Бэрд стоит футах в пяти от нас с Паулиной, Колетт – по другую сторону стола. С момента появления ее супруга она не произнесла ни слова, но выглядит совершенно подавленной – ей непонятно, по какой причине праздник пришлось прервать, почему приглашенные дети ушли, а карусель больше не вращается.

Мне кажется чудом, что она до сих пор не закатила истерику. Удивительно и то, что после